Книга Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1, страница 216 – Моргана Маро

– Где мы? – встревоженно спросил Синьсинь, вырвавшись из хватки небожителя.

– Прошу простить за грубость, но мы должны были вас остановить, – произнес Мин Хань, поклонившись ему. – Вы можете меня не знать, я бог живописи и цветов Мин.

Юноша некоторое время смотрел на него, прежде чем кивнуть и растерянно произнести:

– Я слышал о тебе… да, ты же тот небожитель, которого я встретил в сгоревшем поместье семьи Фан.

– Верно.

– Но кто тогда ты? – обернулся Синьсинь к Хуанъянь. – Почему твое лицо так похоже на лицо моей А-Чэн?

Демоница улыбнулась, сняв с себя маску. Ее волосы оставались черными, но глаза стали желтыми и тускло сияли, словно фонарики.

– Можешь считать меня цветочным духом. Кто я такая – тебе необязательно знать.

– Тогда где мы? – сглотнув, спросил Синьсинь.

– Гора Гуду. Место, где богиня уз Лу Янь заперла А-Чэн, – ответил Мин Хань. – Мы знаем, что случилось. И знаем, что ты ищешь ее.

– Ищу… – повторил Синьсинь, и по его щекам скатились слезы. Покачав головой, он присел, спрятав лицо в коленях. – Моя А-Чэн жила девять сотен лет назад! Я был уверен, что с нашей разлуки прошло всего пару лет! Что А-Чэн меня еще ждет – просто я ее не могу найти, не могу вспомнить ее лицо…

– Ты прав. А-Чэн тебя ждет, а ты ее не можешь найти, – произнесла Хуанъянь. – Поэтому мы привели тебя к ней.

Подняв недоуменный взгляд на Ян Юмэй, Синьсинь прошептал:

– Что ты имеешь в виду?

– Идем, – велела она. – Ты искал А-Чэн, и ты почти ее нашел.

Юноша послушно поднялся. Шатаясь, он зашагал за демоницей. Постепенно над ними вспыхнули белые точки-мотыльки, что прогоняли темноту и, подобно светлячкам, вели вперед, к старому, затерявшемуся среди деревьев храму. Его стены покосились, черепица покрылась мхом, а плиты заросли травой. Над дверями висела табличка, в которой с трудом угадывалась надпись: «Храм Синьсиня». Это место давно заброшено, затеряно в горах и разваливалось от времени.

– А-Чэн… она там? – прошептал юноша.

– Да, – произнес Мин Хань. – Она ждет тебя.

Сглотнув, Синьсинь медленно поднялся по ступеням, с трудом открыв двери и впустив белый свет Цышань внутрь. Снаружи храм казался небольшим, но внутри оказалось весьма просторно. Простые колонны поддерживали косой потолок, на балках которого висели рваные гобелены. Напротив дверей виднелся пыльный алтарь с давно сгнившими подношениями и статуей небожителя. Она была выполнена из камня и раскололась пополам: в трещины кто-то положил цветы, уже давно засохшие и готовые рассыпаться от одного дуновения ветра.

Перед алтарем лежали рассыпанные монеты и груда тряпок. Здесь было сухо и пахло старостью, пылью и гниением. Ян Юмэй очень хорошо знала такие запахи – обычно они возникали в людских гробницах, которые она от скуки вскрывала.

– А-Чэн? – позвал Синьсинь, но ответа так и не последовало. – А-Чэн, это я, А-Яо. Помнишь?

Войдя в храм, юноша медленно приблизился к алтарю, не переставая оглядываться в надежде кого-то увидеть. Словно из-за колонны должна выйти девушка и поприветствовать его.

Раздался хруст, и Синьсинь замер. Он наступил на ткань и осторожно откинул ее, тихо вскрикнув от ужаса. Перед алтарем лежал труп с потемневшей и засохшей от времени кожей. В его длинных волосах сохранились ленты, а некогда красивое цветное платье истлело и покрылось дырами.