Книга Предательство по-драконьи. Осколки любви, страница 65 – Екатерина Гераскина

Отец сидел в кресле, повернутом к окну, и смотрел туда, отсутствующим взглядом.

Я пока еще не обозначила своё пробуждение и просто тайком смотрела на отца, как-то резко постаревшего за эти дни. И мне стало по-настоящему страшно.

— Пап, — тихо позвала я.

— Лира, девочка моя, — он повернулся и улыбнулся. Потом встал. Я облизала сухие губы. Пить хотелось ужасно. И он помог мне приподняться и подал стакан с водой. — Сейчас я позову врача.

— Не нужно, — я выпила весь стакан и опустилась на подушку.

— Точно?

— Я ведь сама врач, пап, — покачала головой. Отец вернул стакан на тумбочку, подвинул кресло к кровати и сел почти вплотную. Осторожно поднял мою кисть и слегка сжал двумя своими руками, наклонился, чтобы поцеловать. Я погладила отца другой перебинтованной рукой по щеке. — Наоборот, постой, чтобы никто сюда не вошел.

— Ты уверена?

— Папа, ты ведь знаешь, на что я способна.

— Я все равно переживаю.

— Знаю.

Отец поцеловал меня в лоб и отошел в сторону двери. Выглянул в коридор и снова вошел. Прикрыл палату. Заблокировал ручку рукой.

— Давай, — проговорил он, посмотрев на меня в пол-оборота.

А я прикрыла глаза. Сконцентрировалась на даре. Неохотно, как после долгой спячки, он потек по мне. Всё же препараты, которыми меня накачали, давали о себе знать.

Но торопиться было некуда. Да и нельзя было сразу исцелить всё.

Спустя полчаса стало значительно легче. От обезболивающих точно можно будет отказаться.

— Я закончила.

Тот отпустил ручку и снова сел рядом в кресло.

— Как ты?

— Нормально.

— А руки? Их тоже смогла исцелить?

— Нет, — качнула головой и горько усмехнулась. — Я тут бессильна. Переломы, тем более они уже начали срастаться.

— И никаких шансов?

— Только… ломать и заново собирать.

— Ох, девочка моя, — он погладил меня по рукам, и я видела, как блестели его глаза от влаги. Он держался, ради меня. Но ему было тяжело видеть меня такой.

Да и какому отцу было бы легко видеть единственную дочь на больничной койке?

Отец вытер большим пальцем влагу. А я сделал вид, что не заметила этого. А потом он посмотрел на меня, и этот взгляд напугал меня.

— Это всё он?

— Пап, ну ты что. Нет, конечно. С чего ты взял?

— Он тут не появился ни разу. Ты ехала не пойми куда. И в «Империю» меня не пустили.

— Ты был там? — покачала головой. — Ну зачем?

— За тем, — зло процедил он. — И это так похоже на них. На методы семейки Дрейкморов. Хотя в лицемерии твой… муж, — скривился он и произнес это слово, словно это было ругательство. — превзошел даже отца.

— Пап, ты сгущаешь краски.

Хотя я… пусть и не совсем, но во многом была согласна с отцом.

Я была зла, обижена, а это благодатная почва для сомнений. Но я не хотела, чтобы отец лез во все это. Я боялась за него. А значит, мои сомнения насчет Дрейкмора должна остаться при мне.

— Вовсе нет. И ты, вижу, пусть не совсем, но согласна со мной. Кроме того, протез ведь там?

— Там, — рвано выдохнула я.

— Ну вот, — тот разрезал ладонью воздух. — Мерзавцы. Семейка безжалостных ублюдков.

— Его ведь правда завалило в руднике.

Хотя… откуда я это знаю? Так мне сказали. Так сказали всем, об этом писали в газетах. А что если это все фикция? Разве у Дрейкмора не достаточно денег для любой аферы?

И снова сомнения. Снова подозрения. Все это прорастало во мне, подогревалось обидой, злостью. Расцветало пышным цветом ненависти.