Книга Под пеплом вулкана. Остров драконов, страница 73 – Юлия Вар

– Простите. Разве вам не больно? Вы же ранены.

– Царапины, не более. Представь, что во дворце все танцуют и, начав, уже не могут остановиться. Подгоняемые друг другом, они должны танцевать быстрее и быстрее, уворачиваясь от чужих убийственных взмахов рук и ног.

Аларих ускорился, закружил Тессу. Пространство вокруг них завертелось в бегущий поток. Она сталкивалась с каменной грудью партнера каждый раз, когда он менял направление танца. В голове проносился хоровод, а в ушах гремел шум прибоя.

– Ты тоже решила вступить в танец, рискованно пригласив меня. Пляшешь по наитию, как велит тело. Слушаешь разноголосое пение и подстраиваешься под его ритм. Но надо знать движения, иначе неминуемо попадёшь под удар или упадешь.

Аларих выпустил девушку из рук, и она, потеряв равновесие, повалилась вниз. Принц в то же мгновение перехватил её, прижал к себе, спасая от удара об пол. То хрупкое расстояние, что было между ними, разрушилось.

Драконы замолкли, и в тишине Тесса попыталась сосчитать биение сердца. Один, два, три… Слишком быстро.

– Не так страшно упасть на пол, но следующий наш танец будет на краю пропасти. – Сказал Аларих, раскрывая объятия. – Учи движения или стой в стороне. Я милостив к своим врагам, а тебе такое милосердие не по нраву, невеста Зейриха.

Принц ушел, сливаясь с чернотой ночи. Постепенно затихли звуки размеренных шагов. Опершись о колонну, Тесса выровняла дыхание.

«Он думает, что я намеренно столкнула его с Зейрихом и врала из злого умысла? Высшие силы, моя неискушённость в дворцовых играх принята за коварство!»

***

Ужасно осознавать себя воровкой.

К другим своим порокам Таш относилась терпимее. Жестокость? Кто не жесток во враждебном, мире долго не протянет. Склочность? Так хотя бы не дашь себя в обиду. Зависть? Сложно не завидовать, когда тебе ничего не принадлежит, даже ты сама. Но воровство – мелочное дельце, не обязательное для выживания и всё-таки значительно его облегчающее.

В основном она похищала свитки и книги из императорской библиотеки. Это не были серьёзные труды в золотых переплетах. Лишь копии поэм о великой любви, которой Таш нигде, кроме как на пергаменте, не повстречать, и сатиры, обличавшие дураков-нобилей. Она читала их ночью, проливая слезы умиления или беззвучно хохоча, а потом обязательно возвращала обратно, и гаденькое чувство пропадало до нового раза. С книгой традиций случилось иначе: отдав её Тессе, она не замкнула круг. Но и тогда Таш нашла оправдание. Кто, если не она, поможет девчонке набраться ума?

Женщина готовилась ко сну. Стащила с себя неудобную одежду прислужницы и умылась, взяла баночку с кремом. Не её кремом.

Руки сохли как проклятые. Таш стыдилась корки, покрывающей задубевшие от многолетней работы ладони. Если её нарядят в дорогое платье и позволят помалкивать, она вполне сумеет показаться благородной матроной, но стоит взглянуть на руки, и всё сразу встанет на свои места. Почти тридцать лет в услужении! Вся её молодость.

Вдобавок иссушенная кожа причиняла боль, стоило пошевелить пальцами. Таш снова пришлось воровать.

Императрица Мойнара тратила на уход за собой не меньше половины дня. Пока не искупается в молоке, не насладится массажем с натиранием маслами и тщательными косметическими процедурами, даже не выйдет из покоев. В её запасах имелось то, в чём нуждалась Таш. Когда понадобилось проверить, не изъела ли моль шторы в крыле императрицы, прислужница незаметно умыкнула баночку с жемчужной мазью.