Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 104 – Анна Кайзер

Вонзила лезвие в края самой глубокой борозды. Мягко, но неумолимо соскребала почерневшие, отмершие ткани. Кровь, сначала темная, почти черная, потом все более алая, начала сочиться. Процесс был отвратительным, пахнущим смертью и гноем, но я не останавливалась. Промывала снова и снова горячей водой с травами, пока рана не задышала красным.

Потом взяла кисточку из тончайшего беличьего ворса. Обмакнула ее в остывшее, но еще теплое противоядие. Темно-бурая, почти черная субстанция блестела зловеще. Нанесла ее густым слоем на очищенные раны. Зелье впитывалось мгновенно. Эшфорд резко всхлипнул во сне, его тело напряглось, выгнувшись дугой. Глаза не открылись, но по лицу пробежала гримаса нечеловеческой муки. Противоядие начало работать. Выжигая яд, оно причиняло адскую боль.

«Держись, Эш», – прошептала я, не осознавая, что использовала сокращение. Ласковое. Слишком личное. - «Держись».

Я не отходила от кровати. Меняла компрессы на лбу мужчины каждые полчаса, как только они нагревались от жара. Каждые два часа снимала повязку на спине.

Рана пульсировала, из нее сочилась уже не черная, а темно-красная, почти чистая жидкость – смесь крови и остатков яда, вытесняемого противоядием. Я аккуратно промывала ее травяным настоем и снова накладывала свежую порцию антидота. Каждое нанесение вызывало у раненого инквизитора новый спазм боли, новый стон.

Когда пришло время дать ему выпить разведенное противоядие (для борьбы с ядом внутри), это стало настоящей битвой. Я развела ложку густого зелья в стакане воды – получилась мутная, отвратительно пахнущая жидкость. Подняла его голову, поддерживая ладонью. Пациент был тяжелым, беспомощным.

«Эшфорд, пей. Это нужно», – говорила я твердо, поднося ложку к его сжатым губам.

Инквизитор отворачивался, бормоча что-то невнятное. Я настойчиво влила жидкость. Он поперхнулся, кашлял, часть зелья вытекла по подбородку. Вытерла, и снова поднесла ложку к его губам.

«Пей, черт тебя дери!» – уже почти кричала я от отчаяния. Казалось, прошла вечность, прежде чем он проглотил хотя бы половину порции. Его лицо исказилось от боли, даже в бессознательном состоянии.

Пик кризиса наступил глубокой ночью. Противоядие бушевало внутри инквизитора, выжигая яд, но тело сопротивлялось. Эшфорда начало трясти. Судорожная дрожь прокатилась по нему, зубы стучали, тело выгибалось на кровати. Компрессы не помогали. Его сотрясал ледяной озноб изнутри. Мужчина стонал и выглядел таким сломленным. Не инквизитором, а просто измученным человеком.

- Холодно, так холодно, – вырвалось у него сквозь стучащие зубы.

Инстинкт оказался сильнее разума. Сильнее страха. Я сбросила свое платье, осталась в легкой льняной сорочке. Забралась на кровать рядом с ним. Осторожно, стараясь не задеть рану на спине, прижалась к Эшфорду со стороны груди. Обняла дрожащее мужское тело, прижавшись лбом к его горячему плечу. Мои руки гладили мощную руку, грудь, пытаясь передать хоть немного тепла, хоть немного успокоения.

- Эш, – шептала я, как заклинание. – Держись. Пройдет. Все пройдет.

Его дрожь постепенно начала стихать. Дыхание стало ровнее, глубже. Мужчина повернул голову, его горячее дыхание обожгло мою шею. Я не отстранилась. Его рука, нащупала мою талию, притянула ближе. Мы лежали, сплетенные в странном, вынужденном объятии – ведьма и инквизитор, извечные враги.