Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 106 – Анна Кайзер

Одним богиням известно, каких трудов стоило улизнуть из этих объятий. И тут же горько стало на душе. Больше он не посмотрит на меня с той же пылкостью. А вдруг он вспомнит? Разум иногда хранит даже самые мелкие детали, увиденные лишь раз. Я поспешила спрятать гримуар подальше.

***

Мужчина проснулся только к полудню. Открыл глаза – уже ясные, хотя и глубоко запавшие, с тенью невероятной усталости в глубине. Медленно повернул голову, его взгляд нашел меня. В нем не было прежнего огня, только слабость и вопрос.

«Ты», – его голос был хриплым, едва слышным. Эшфорд попытался приподняться, но рука подкосилась. Я подошла, помогла ему опереться на подушку.

– Где я? – спросил он хрипло. – Что случилось? Я помню реку, тебя и потом… туман.

– У меня, – ответила я просто. – Ты был отравлен. Судя по всему чудовищем, с которым бился. – Здесь я не солгала ни на грамм. – Был сильный жар. Я за тобой ухаживала.

Я поднялась, налила ему воды в кружку:

– Пей.

Инквизитор взял кружку, выпил залпом. Потом снова посмотрел на меня.

– Отравлен? – переспросил он. – И почему я без рубашки? На твоей кровати? – В его голосе зазвучали знакомые нотки подозрения и едва уловимого самодовольства. – Мы что делали маленьких травников?

Ко мне вернулась моя язвительность. Спасительная, как щит.

– Яд был в ране, – я насупила брови.

И кто так благодарит за спасение жизни?

– А без рубашки, потому что обработать рану на спине было невозможно в одежде. К тому же твоя рубашка была мокрая и грязная. Спасибо, кстати, не сказал. – Я посмотрела на него свысока.

- Ну, ты меня раздела. Все, что захотела подглядела. Кто меня теперь в мужья-то такого возьмет? – не унимался мужчина. Он не сдержался и сам рассмеялся собственной шутке. Затем зевнул.

– Целую ночь не сомкнула глаз, отпаивая тебя, меняла компрессы. Ты должен быть мне очень благодарен, инквизитор. Или ты думаешь, я всех голых и вонючих мужиков тащу в свою постель? – возмутилась я.

Уголок его губ дрогнул. Знакомая усмешка начала возвращаться. Слабая, но та самая.

– Голых и вонючих? – поднял бровь. – Насколько я помню, у реки я был довольно… презентабелен. И запах был, по-моему, брутально-мужской. – А вот какой-то деготь ты где-то разлила. Это правда пованивает.

- Вот твоя рубашка!

Он скривил нос.

-Ты что ей полы подтирала или сральник чистила? Женщины – жестокий существа, - проворчал он себе под нос.

Да, именно такого мужчину я и выхаживала всю ночь. Он вернулся как ни в чем и не бывало. Дерзит. Подкалывает. Интересно, он с этой Эвелин такой же?

Эшфорд попытался сесть, опираясь на локоть, снова поморщился от боли в спине.

- Ну, будет злиться, травница. Я вскользь припоминаю, а рубашку и другую куплю.

- И камзольчик. Или постирать придется.

А видимо эта вещь все же была ему дорога. Ну, да в Эдернии такие не продаются. По лицу больного пробежала тень испуга. Модник лишается своего главного козыря?

- Ну, не так все критично. Ты простирни его, - попытался мужчина скинуть обязанность на меня.

- Кхех, так своей жене скажешь. Я, итак, сделала все, чтобы было камзольчику на ком сидеть.

- Я бы и сам, конечно, - тут он накрылся одеялом и изобразил самую больную на свете морду, - но видишь ли недавно, а именно вчера чуть ласты не склеил. До сих пор как буд-то при смерти.

Мужчина демонстративно отвернулся от меня и добавил, стараясь ничем не выдать собственных эмоций: