Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 94 – Анна Кайзер

Парень ухватился одной рукой за что-то около основания шеи, другой пытаясь достать кинжал.

Получится – с меня выпивка.

Одна из когтистых лап дотянулась до Келлена. Ударила. С размаху. Коготь, с ужасающим звуком рвущейся кожи и плоти, полоснул инквизитора по груди. Он вскрикнул от боли и сорвался вниз, на грязную землю.

- Келлен!

Ужас и ярость влили в меня адреналин. Сознание прояснилось, боль отрезвляла. Горман, превозмогая боль в ноге, поднялся на одно колено, его молот был снова наготове. Келлен лежал, хватаясь за грудь, из-под пальцев сочилась алая кровь. Но его глаза, полные боли, смотрели не на рану, а на основание шеи чудовища. Он поймал мой взгляд и из последних сил крикнул:

— Шея!

Чудовище, видя трех раненых противников, приготовилось к последнему прыжку. Его тело напряглось, клюв раскрылся в вопле. Но в этот миг Горман швырнул свой молот в ствол дуба прямо над тварью. Удар был чудовищной силы. Старое дерево содрогнулось, и огромная, мокрая от дождя ветка, тяжелая, как балка, с грохотом обрушилась вниз, прямо на спину чудовища!

Оно рухнуло под этим неожиданным ударом, придавленное к земле. Восемь ног судорожно задергались. Раздался хруст хитина. Это был наш шанс. Единственный.

— Теперь! — зарычал я, кидаясь вперед, игнорируя боль в спине. Келлен, стиснув зубы, поднялся, готовый помочь, если сможет. Мы навалились на придавленное веткой чудовище. Оно бешено вырывалось, рычало, когти рвали землю и воздух в сантиметрах от нас.

Я ухватился за его огромную птичью голову, пытаясь прижать к земле, чувствуя под пальцами мокрые от дождя перья. Горман, тяжело дыша, схватил одну из когтистых лап, пытаясь зафиксировать ее своим весом. Сил хватало ненадолго.

— Шнурок! — снова крикнул Келлен, указывая дрожащей рукой. — У основания шеи!

— Держи! — крикнул я Горману, отпуская голову и бросаясь туда, куда указывал Келлен. Чудовище, почувствовав ослабление хватки, рванулось с новой силой. Рука, липкая от крови, грязи и дождевой воды, впилась в скользкую чешую. Я нащупал холодное металлическое звено на застежке. Ухватился. Изо всех сил рванул на себя.

Раздался звук рвущейся кожи и звонкий щелчок лопнувшего застежки. Амулет – остался у меня в руке.

Мгновение – и мир перевернулся. Тело под нами начало сжиматься, трещать, менять форму. Восемь ног сливались в две. Мощные медвежьи лапы и когти втягивались, превращаясь в человеческие руки. Голова коршуна таяла, клюв растворялся, перья и шерсть сменялись бледной, покрытой потом и кровью человеческой кожей.

Через несколько секунд под веткой лежало не чудовище, а человек. Мужчина лет тридцати пяти – сорока. Худой, изможденный, с впалыми щеками и седеющими висками. На нем не было одежды. Грудь и спина были исцарапаны – наши удары, нанесенные по шкуре монстра, оставили на человеческой коже синяки и ссадины, но не глубокие раны.

Мужчина лежал без сознания. На шее, там, где был амулет, алела ссадина от сорванной цепочки.

Тишина навалилась внезапно, нарушаемая только тяжелым дыханием троих инквизиторов, шумом леса и тихим стоном очнувшегося человека. Горман осторожно снял больную ногу с ветки и отошел. Келлен сидел пытаясь отдышаться. В глазах у всех было одно: облегчение, усталость и злость. Еще один спасенный.

Может они, так же как я поминали командора добрым словом. А возможно мысленно разводили костер для той твари, которая амулеты эти создает.