Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 99 – Анна Кайзер

– Нет, ты горишь! – выкрикнула я, глядя ему прямо в глаза, пытаясь пробиться сквозь плотную пелену ядовитой эйфории, застилавшую его разум. Услышь, Эшфорд! Богиня, дай ему услышать! – У тебя адский жар! Ты отравлен!

Но инквизитор лишь рассмеялся – тем самым бархатным смехом.

И в этот миг я поняла – разговоры кончены. Действовать. Немедленно. Схватила Эшфорда за запястье и резко, почти грубо, потянула за собой, прочь от обманчивого спокойствия реки, в сторону узкой тропинки, ведущей к моей хижине.

– Эй! Не так резво, красавица! – Блэкторн засмеялся, спотыкаясь на корнях, но позволил себя вести, как послушный ребенок. – Куда так спешить? Романтику момента оценить надо.

Он оглянулся на свою брошенную на камнях одежду и перевязь с оружием.

– Если уж так не терпится пригласить меня к себе, дай хоть одежду прихватить, – флирт звучал жалко и страшно на фоне того, что я знала. – Или она нам там не понадобится? – добавил инквизитор с нарочито многозначительным подмигиванием.

– Думаю, это отрава, – пробормотала я сквозь стиснутые зубы, больше для себя, таща его по скользкой после дождя тропинке.

Сердце бешено колотилось, ударяя по ребрам, мысли метались, как перепуганные птицы.

Таргарский паук. Яд.

Симптомы все налицо: эйфория, отсутствие нюха (на все, кроме запаха паука!), жар, черный гной, безболезненность …

Он обречен. Через несколько часов – потеря сознания, потом остановка сердца. Если… если не…

Я мысленно лихорадочно перебирала страницы гримуара. Рецепт был. Не самый простой, но он был. Главный компонент - лапки таргарского паука. У меня они есть. Спрятаны в самом дальнем углу запертого шкафа.

Вспомнила описание того, как мучительно выздоравливают после такого яда: ломота во всех костях, как после страшной лихорадки, ледяной озноб, сменяющийся жаром, слабость.

Эшфорду будет очень плохо. Но если это действительно яд паука, то выбора нет. Смерть без противоядия мучительна и неизбежна. Тело просто разлагается заживо изнутри.

Инквизитор. Мой потенциальный палач. Человек, который, очнувшись, может отправить меня на костер за одно лишь знание этого рецепта.

– Будь по-твоему, – с неожиданной легкостью сдался Эшфорд, словно все это было веселой игрой.

Он натянул штаны, сапоги небрежно перекинул через плечо все остальное.

Мы зашагали к моему дому. Мужчина шел почти приплясывая, насвистывая какую-то бравурную мелодию, а я – как по битому стеклу.

Каждый его беззаботный вздох, каждый шаг, чуть заплетающийся, отдавались во мне ледяными щипками страха. Запах от его спины, усиленный движением, плыл за нами по тропе, смешиваясь с ароматом влажной хвои и земли, создавая жутковатый, диссонирующий букет.

«Может, ошибаюсь?» – тщетно цеплялась я за соломинку надежды.

Может, просто сильное заражение? Редкая инфекция? Но черный гной… Слишком характерно.

И его поведение. Тот Эшфорд, которого я знала – холодный, расчетливый, всегда контролирующий себя и ситуацию, с глазами, сканирующими каждую тень на предмет угрозы, – никогда не позволил бы себе такого. Не начал бы флиртовать в то время, как я говорю ему о возможной смерти.

Этот яд не просто убивает тело. Он убивает инстинкт самосохранения, заливая мозг наркотиком ложного счастья, делая жертву счастливым идиотом, пока она не рухнет без сознания, готовая стать пищей для своего убийцы.