Онлайн книга «Кто убил Кристель?»
|
* * * Интерлюдия. Питер Томсон Когда я решил проверить, что стало с Элли в этом измененном настоящем, то был удивлен, обнаружив ее новое место работы — обычная контора, серый офис, скучные люди. Она сидела за столом, перебирала бумаги, и в ее глазах не было того огня, который я помнил. Совсем другая Элис. Не та одержимая наукой девушка, не тот гений артефакторики. Обычная женщина в унылом костюме, с обручальным кольцом на пальце. Увидев меня, кажется, обрадовалась, и я пригласил ее на кофе. В кафе она оживала, только когда говорила о студенческих годах, о лабораториях, экспериментах, о том, как она проводила ночи за исследованиями — в эти минуты ее глаза загорались тем самым огнем, в который я когда-то влюбился. — Помнишь, как мы взорвали ту лабораторию на третьем курсе? — засмеялась она, и на мгновение я увидел ту Элис, которую знал. Но стоило разговору перейти на ее нынешнюю работу… Все менялось. Ее взгляд тускнел, улыбка становилась натянутой. — О, я просто веду учет документации, ничего особенного, — глухим голосом отвечала она, нервно помешивая кофе, — муж говорит, что главное — это стабильная работа. Я спросил ее напрямую, счастлива ли она, и она замялась, начав бормотать что-то про стабильность и спокойствие. Моя Элис и спокойствие? Я своими глазами увидел, как она задыхается в этой серой рутине, а ее талант пропадает впустую. Потом была встреча с ее мужем — самодовольным типом, который даже не пытался понять, кто на самом деле его жена, и какое сокровище ему досталось. Встретил и Кристель — серьезная, счастливая, совершенно не похожая на ту инфантильную девушку, которую я знал раньше. Все получилось. Элис спасла сестру, изменила судьбу… но потеряла себя, ее внутренний огонь погас, и она не живет, а существует в этой версии будущего. И тогда я понял — нельзя допустить, чтобы эта версия будущего стала реальностью. Настоящая Элис должна гореть своим делом, должна создавать, должна, наконец, стать счастливой. А я… я помогу ей найти свой путь, не позволю забыть, кто она на самом деле. Тогда я решил действовать. Пять лет. Алхимик, едва разбирающийся в темпоральной механике, лез в дебри артефакторики. Руки — в ожогах от паяльника, глаза красные от бессонницы. Сидел сутками напролет в своей лаборатории, разбирал ее почерк — торопливый, с кляксами от перьевой ручки. Коллеги шептались, что я сошел с ума. Может, и так, но каждую ночь снилось, как ее тело безжизненно падает, растворяясь у меня на руках. Просыпался с криком и продолжал свои попытки. Пять лет. Пять проклятых лет я работал над хроноскопом. Не спал, не ел, жил только этой идеей. Теперь я понимал ее одержимость, сам стал таким же. «Кровь времени» помогала, но ее было мало. Приходилось экспериментировать, рисковать, ставить на кон все. Воссоздать его — все равно, что собрать грозу в бутылку. Я ошибался. Снова и снова. Взрывы выбивали стекла, ртуть заливала пол, а я матерился, вытирая лицо заляпанным рукавом. Я ведь вообще не артефакторщик… А однажды от очередного взрыва стеклянный осколок линзы вонзился в бедро — сидел, ковыряясь в ране пинцетом, смеялся сквозь слезы: «Элис, как же ты все это выдерживала?» И вот он — готовый хроноскоп. Грубый, уродливый, склепанный из обрезков труб и алхимических колб. Настроил на день позже ее прибытия — не хотел мешать ее планам, боясь нарушать то, что она уже изменила. Я не стал делать якорь, ведь не планировал вернуться, но когда нажимал на рычаг, думал только о том, как она, наверное, отчитала бы меня за нарушение этой техники безопасности, как когда-то предупреждал ее я сам. |