Книга Освобождение, страница 157 – Кери Лейк

— Ваша бабушка была душеприказчицей имущества и концерна своего дяди Рено Мерсье. Около четырех месяцев назад он скончался от естественных причин в почтенном возрасте девяноста двух лет. После смерти Вашей бабушки Вы стали единственным живым наследником его состояния.

— Состояния? — поерзав на стуле, я откашливаюсь и щиплю себя под столом. Может я задремала во время своей смены? — А как же мой отец?

Мужчина расправляет плечи и переплетает пальцы.

— Разве Вы не знали, что два года назад он умер от передозировки наркотиков?

Поджав губы, я качаю головой.

— Я не видела своего отца с тех пор, как была ребенком.

— Мне очень жаль.

Я пренебрежительно пожимаю плечами и взмахиваю рукой.

— Не важно, продолжайте.

— Ваш двоюродный дед был французским магнатом. Очень уважаемым бизнесменом. Он осуществлял управление своим имуществом и концерном через нашу сестринскую фирму в Париже.

Mamie никогда о нем не рассказывала, если не считать пары эпизодов о том, что ее дядя никогда особенно не показывался, а когда показывался, то часто спорил с ее отцом. Мне никогда не приходило в голову, что он такой филантроп.

— Когда Вы говорите состояние. Что именно... в смысле, какова его стоимость?

Мужчина тут же вскидывает брови и плечи так, словно я попросила его вычислить какое-то нерешаемое математическое уравнение.

— Если брать бизнес и личные активы, его имущество и концерн оцениваются примерно в пятьсот миллионов.

На меня снова накатывает приступ кашля и я, нагнувшись, бью себя в грудь, чтобы разогнать слюну, которой уже захлёбываюсь.

— Хм. Извините. Мне... послышалось, будто Вы сказали пятьсот миллионов, — с губ срывается невольная усмешка, и я зажимаю рот рукой. — В смысле... долларов США?

— Евро. Это немного больше, чем в долларах США.

— И я единственная наследница этого состояния? Там нет, например... двоюродного брата или кого-нибудь, с кем нужно поделиться?

Снова нахмурившись, он наклоняет голову.

— Не то чтобы мы уже определились, нет. У вашей бабушки действительно был старший брат, который умер, но детей у него, похоже, не было.

Мужчина лезет в свой портфель и достает папку, а я тем временем впиваюсь ногтями в кожу, отчаянно пытаясь понять, сплю сейчас или нет. Я пристально разглядываю стены комнаты, всматриваясь в такие детали, как коричневый подтёк на потолке, трещина в выкрашенном в синий цвет гипсокартоне и витающий в воздухе неприятный запах жжённого кофе. Конечно, во сне я бы не уловила таких деталей.

Тем временем Томас болтает о процессе распределения средств через иностранные трастовые фонды, но я слушаю его в пол уха. Больше всего мне сейчас хочется купить несколько галлонов шоколадного сиропа и принять вместе с Дэймоном ванну с мороженым. От этой мысли я невольно прыскаю смехом прямо посреди напыщенной речи Томаса.

Он смотрит на меня, озабоченно нахмурив брови, и тут его лицо начинает расплываться от подступивших к моим глазам слёз.

— Простите, но это... Все это немного ошеломляет. Кажется... мне кажется, я сейчас упаду в обморок.

— Я все понимаю, — он вытягивает руки, словно пытаясь определить, что сейчас учудит эта чокнутая цыпочка напротив — брякнется в обморок или блеванет. — Может быть, Вам удобнее встретиться в другое время?

— Нет! Боже, нет. Я просто... в шоке. Просто чертовски счастлива. И еще больше потрясена.