Книга Освобождение, страница 54 – Кери Лейк

— Пожалуйста, не останавливайся. Сделай так, чтобы... это закончилось!

Это не должно быть так приятно. Это должен быть бесстрастный, ничего не значащий, бездумный секс. Такой, как у нас с Кэлвином — целенаправленный и не доставляющий никакого удовольствия. Я не должна ничего чувствовать, но чувствую. Чувствую, как он проникает в каждый уголок моих самых темных фантазий, являя мне удивительное откровение, что, возможно, секс, если он с правильным мужчиной, вовсе мне не противен.

Если бы только этот правильный мужчина не был чертовым священником.

— Вот... чего ты... заслуживаешь..., — его слова прерываются резким дыханием и звуками чавкающей плоти. — За то, что дразнишь меня, pécheresse.

Дэймон еще дважды проводит по своему члену, и теплые струи орошают мои бедра его высвобождением.

— А, черт!

Я хочу коснуться себя и, любуясь его разрядкой, самостоятельно довести дело до конца, но он прижимает мою руку к стене.

— Нет, — Дэймон поднимается на ноги и, наклонившись, чтобы меня поцеловать, проводит рукой по моей юбке. — Тебе придется помучиться. Так же, как ты весь день заставляла мучиться меня.

Мне одновременно хочется и смеяться, и плакать, так как каждая клеточка моего тела трепещет от его малейшего прикосновения.

— Ужасно, да? Такое чувство, будто все горит огнём, — очередным поцелуем он пригвождает меня к стене, и проводит своим сочащимся членом вверх-вниз по моему лону, еще больше усугубляя эту уникальную муку, которую я никогда не испытывала ни с каким с другим мужчиной.

— Вот что происходит, когда ты соблазняешь меня на грех, Айви.

Если он думает, что меня это отпугнет, то плохо меня знает.

— Не волнуйся, — я стискиваю зубы, разочарованная растущим у меня внутри напряжением, из-за которого мне хочется только одного — потереться обо что-нибудь, чтобы это поскорее прошло. — Я удовлетворю себя позже. И все это время буду вспоминать выражение твоего лица.

В его глазах что-то вспыхивает. Покачав головой, Дэймон снимает рубашку, обнажая украшающие его плечи татуировки — в особенности железный крест, который заканчивается чуть выше локтя. Как только он сминает в охапку свою рубашку и прикладывает ее к моему бедру, видимо, чтобы стереть следы своего высвобождения, я хватаю его за запястье и рывком привлекаю к себе, чтобы снова поцеловать.

— Я плохая девочка. Pécheresse, помнишь? Спокойной ночи, святой отец. Сладких, бл*дь, снов.

Поправив юбку, я натягиваю на бедра мокрые от его спермы трусики, и улыбаюсь, глядя, как он смотрит на меня, облизывая губы, словно лев на газель. Не сводя с него глаз, я подхожу к двери.

— Надеюсь, этот грех оставит на твоем языке горький привкус, — говорю я, а затем возвращаюсь к работе.

Черт бы ее побрал.

Хотел бы я сказать, что чувства вины за то, чему я предавался между бедер этой женщины оказалось достаточным для моего исправления и возвращения на праведный путь, но искушение так не работает. Нет, грех гораздо более коварен, и Айви так же восхитительно порочна, как и он. Итак, в то время как передо мной сидит молодая пара, подробно излагая свои планы относительно брака и дальнейшей преданности Церкви, я не могу думать ни о чем, кроме пьянящего аромата Айви, который исходил от моей кожи, когда я ехал домой, желая еще раз ощутить на языке ее вкус. На утренней службе ее не было. Не то чтобы она имела привычку каждый день ходить в церковь, но это не помешало мне ее искать.