Книга Распускающийся можжевельник, страница 51 – Кери Лейк

Он мужчина-юноша с пенисом взрослого мужчины, атрибутом, который мое тело находит необъяснимо возбуждающим. Вены под его кожей проводят моим языком по задней поверхности зубов, скользя там по бороздкам.

Остановись.

Я зажмуриваю глаза и дважды моргаю, чтобы отвлечь свой взгляд от того, что монополизировало мои мысли.

Дочь врача во мне снова берет верх, когда я хватаю мочалку, лежащую в корзинке под раковиной, и протягиваю ее ему через щель в двери душа. Когда я закрываю дверь, он сначала прикладывает тряпку к руке, оттирая грязь, все еще прилипшую к его коже, и я качаю головой, снова расширяя дверь.

— Начни с раны. Ты же не хочешь, чтобы в нее попала грязь, иначе заразишься — инструктирую я, замечая что моя рубашка промокла от случайных брызг воды.

Шестой протирает рубцы на его бедре, и я с ужасом наблюдаю, как кожа краснеет, оставляя болезненные полосы поперек ран.

— Остановись! Боже мой, подожди. Ты… не такой сильно. Я не могу решить, что больше беспокоит, то как он вел себя так грубо, или то, что он казалось вообще этого не чувствовал.

Втирая лавандовое мыло в ткань, образуя пену которую я осторожно наношу на его бедро и мягкими, деликатными круговыми движениями, почти не касаясь его, очищаю рану. Вода пропитывает ковер у меня под ногами и футболку, оставляя тонкий слой влаги на моем лице.

Шестой стоит совершенно неподвижно в душе, пока я мою его, и я осмеливаюсь бросить быстрый взгляд направо, замечаю что его член стал больше чем раньше, изгибаясь вверх к пупку.

Не смотри, говорю я себе, но когда он хватается за древко в нескольких дюймах от моего лица, я смотрю на него снизу вверх. Мои пальцы подергиваются от любопытства, как бы они ощущали жесткую текстуру, если бы я протянула руку и погладила ее, о чем я читала в некоторых эротических книгах из библиотеки.

Я замечаю нерегулярный подъем и опадение его груди в его учащенном дыхании, но не говоря ни слова, он отворачивается от меня, лицом к стене душевой кабины, и волны смущения проходят через меня.

Мой взгляд прикован к его заду, к фиолетовому синяку, который находится на уровне копчика, с кровоподтеками на каждой ягодице. Шрамы портят его кожу там, и когда мой взгляд скользит вверх по его позвоночнику, широкая поверхность его спины покрыта таким количеством ран, что только несколько участков его кожи остаются нетронутыми. Блестящее неправильной формы пятно на его лопатках опухло и растянулось, как шрам от ожога.

Следы его пыток проникают глубоко в мою грудь, пробуждая мысли о вине и стыде.

Поднимаясь с корточек, я протягиваю ему мочалку, которую он перекидывает через плечо, и закрываю дверь душа, чтобы обеспечить ему уединение, пока он моет остальную часть себя.

Как только он заканчивает, я закрываю кран для него, делая глубокие вдохи от того, что было несколько неприятным опытом. За все время не произнесено ни единого слова, но ему и не нужно говорить. Его слова нанесены на кожу, как шрифт Брайля. История боли, которую я хотела бы переписать для него и убрать главы, отмечающие его страдания.

Я беру баночку геля алоэ, который держу для расчесывания, вместе с марлей из шкафчика рядом с раковиной и вручаю ему полотенце, которое он оборачивает вокруг талии, прикрывая нижнюю половину тела. Когда его мужское достоинство скрыто из виду, я приподнимаю край полотенца ровно настолько, чтобы нанести алоэ на рану, которая определенно начала покрываться волдырями, и заклеиваю ее кусочком марли.