Книга Бог Монстров, страница 101 – Кери Лейк

— Юма?

В ту секунду, когда я произношу это слово, волкодав садится на задние лапы, вывалив язык в сторону в какой-то странной улыбке. Виляние хвостом говорит о том, что животное счастливо?

— Тебя зовут Юма?

Собака откидывает голову назад и издает странный горловой звук. Этот звук заставляет меня хихикать, расслабляя мышцы.

— Ты дружелюбный или здесь, потому что умираешь с голоду?

Еще один необычный звук из его горла, и собака делает шаг вперед, затем лает, посылая еще один толчок, от которого вздрагивают мои мышцы.

Опускаясь на колени, я осторожно протягиваю руку, представляя, как эта штука отрывает один из моих пальцев. Его морда приподнимается в оскале, и я колеблюсь, но на самом деле он не рычит, просто издает какой-то рокочущий звук.

Я снова тянусь. Он рычит, но не рычит, и моя рука дрожит, как осиновый лист, чем ближе я к нему подхожу.

Когда мой палец наконец соприкасается с его шерстью, он слегка дергается и снова рычит, но не двигается.

Я провожу рукой по его грубой шерсти, наблюдая, как его губа опускается обратно над этими устрашающими зубами.

Он ложится на живот рядом с огнем, в то время как я продолжаю гладить его мех.

— Ты ужасно большой, чтобы быть чьим-то домашним животным.

Глаза собаки тяжелеют, как будто я попала в нужное место у нее за ушами.

— Где твой хозяин? Он где-то рядом?

И снова язык волкодава скользит по этим отбивным, и я задаюсь вопросом, насколько голодным он должен быть, чтобы подумать о том, чтобы съесть меня. Мои мысли возвращаются к словам Титуса о том, что здесь достаточно еды, чтобы меня не съел лев. Через несколько минут собака заваливается на бок, и тогда я вижу то, что, как я подозреваю, могло привести ее ко мне. Из подушечки его лапы торчит ржавый гвоздь, возможно, из-под обломков заброшенного улья.

Из раны сочится кровь, и когда я берусь за ее конец, собака скулит, втягивая лапу внутрь.

— Я могу убрать это, если ты мне позволишь. Но ты должен пообещать мне, что не укусишь меня в процессе.

Собака снова фыркает и скулит, лежа неподвижно, как бы предлагая разрешение.

Нервничая, я потираю пальцы друг о друга, не сводя глаз с собаки. Дома у нас была одна или две бездомные собаки, с которыми я познакомилась. Узнал их характеры настолько, что смогла распознать мои границы. Я ничего не знаю об этой собаке. И тот факт, что это явно не обычная домашняя разновидность, делает ее еще более опасной.

Положив одну руку на его ножку, я беру шляпку гвоздя и дергаю.

Раз, два …

Один сильный рывок, и собака взвизгивает, звук отскакивает от каменных стен. Собака выпрямляется, и я показываю ей выбитый гвоздь, чтобы он увидел.

— Нет, нет! Смотри! Я поняла! Он вытащен, хорошо? Гвоздь вытащен!

Собака зализывает раненую лапу, и я бросаю гвоздь в пламя.

Теплый влажный язык на моей руке пугает меня, и я отскакиваю. С улыбкой я глажу его по макушке и снова чешу в том месте за ухом.

— Все лучше?

Собака рычит в ответ, и я отшатываюсь на волне страха.

Он отводит свое внимание от меня, к массивной тени, надвигающейся на скалу.

Оказавшись в поле зрения, Титус резко останавливается и тянется к ножу на боку, медленно вытаскивая его из штанов.

— Нет. Подожди. Мой голос едва слышен за рычанием, когда Юма вскакивает на ноги и встает спиной ко мне, шерсть торчком.

— Это Юма. Чье-то домашнее животное.