Книга Хрустящие булочки от попаданки, страница 52 – Мария Минц

Ого. Он что же, встал на мою сторону?

Но почему я всё равно интуитивно чую подвох?! Может, потому, что он говорит таким насмешливым тоном, в котором так и сквозит: “Ну-ну, поиграйся во взрослую девочку, всё равно приползёшь обратно ко мне!”

Как же это бесит!

Кажется, Грейхаунд тоже это почуял. Краем глаза я заметила, как напряглись его кулаки, а в глазах загорелся нехороший огонёк.

Члены комиссии зашептались. Казимир кинул на меня взгляд, полный чистой незамутнённой ненависти, а Бирюк с выражением крайнего ужаса таращился на Рейвенна.

– Ну хорошо, – выдавил он, – мы готовы выслушать вас, госпожа Лави. Что у вас за возражение такое?

Ура!

Несмотря ни на что, я почувствовала прилив вдохновения. Выдохнула и громко сказала:

– Как вы уже, наверное, заметили, я принесла на испытание хлеб, который испекла сегодня ночью. Однако прошло уже немало времени после того, как я достала его из печи, поэтому он явно потерял тот непередаваемый вкус и аромат, который бывает только у свежеиспечённого хлеба!

Орландо вздёрнул бровь, а Бирюк дрожащей рукой оттёр пот со лба.

Ему явно хотелось сейчас оказаться подальше отсюда, но отступать было некуда.

Я вооружилась ножом, ловко порезала хлеб и продемонстрировала всем его нежно-лиловую, слегка влажную мякоть – именно такой оттенок и текстуру придал ей свекольный сок.

По лавке разнёсся сладковатый овощной аромат, и от меня не укрылось, как комиссия задёргала носами.

– Я не могу понять, к чему вы клоните, – сглотнув слюну, проскрипел Казимир, – то, что вы показываете, выглядит слишком необычно для хлеба. Я хочу сразу сказать, что отказываюсь засчитывать такое…

– А мне нравится! – встрял Эрнест. Он с любопытством разглядывал нарезанные куски, – Цвет, конечно, необычный для хлеба, но мне кажется, что вкус будет отменным!

– Спасибо за доверие, – улыбнулась я, – однако есть нюанс. Откуда вы знаете, что этот хлеб приготовила именно я?

Повисла тишина.

– Что вы имеете в виду? – недовольно спросил плотный коренастый мужчина с квадратным лицом, заросшим бородой.

– А то, что я могла преспокойно купить этот хлеб где угодно и принести все необходимые расписки, – деловито пояснила я, – это несложно провернуть, было бы желание!

Похоже, такая схема не приходила до этого в голову никому. Все принялись ошарашенно переглядываться и перешёптываться.

– Это звучит невероятно, но, вынужден признать, такой риск действительно есть, – хмуро буркнул Бирюк, сверля меня неприязненным взглядом, – но я никак не могу понять, чего вы хотите добиться!

Вот он! Момент истины!

– Я хочу, – спокойно и твёрдо заявила я, – чтобы вы прямо сейчас дали мне возможность испечь хлеб прямо на ваших глазах! Я хочу воочию продемонстрировать вам своё искусство и убедить вас в том, что я достойна лицензии, как никто другой!

Повисла тишина, и на этот раз напряжения в ней было столько, что можно было бы смело достать лампочку и положить на стол – уверена, она бы загорелась без всякого электричества!

– Это недопустимо! – вдруг взвился Казимир, – Чтобы какая-то девчонка шла наперекор…

– А я считаю, что Милене надо дать такую возможность, – перебил его звучный голос Орландо, и Грубер испуганно поперхнулся и умолк.

Плохое предчувствие взыграло во мне так сильно, как никогда прежде.

“Вот он, подвох!” – так и завопило оно.