Книга Между королями, страница 29 – Вэнди Джинджелл

В тот момент, когда я поняла, что он не может достучаться до меня, я погрузилась в воспоминания, которые принесла с собой, прежде чем они успели ускользнуть или отделиться от массы, частью которой были. Я очутилась в темноте, которая казалась знакомой на ощупь и пахла, но Атиласу, чьим воспоминанием это было, так не казалось.

Блин. Я попала не в то воспоминание, не? Единственный вопрос заключался в том, сама ли я допустила ошибку, или Атиласу удалось проскользнуть мимо меня? Был только один способ выяснить это: Мне пришлось бы немного подождать и пережить это воспоминание.

В этом знакомом воспоминании было столько утешения, что я не осознавала, пока не стало почти слишком поздно, где именно Атилас легко ступал по ковру, который лишь слегка прогибался под его ботинками. В коридоре на мгновение заиграл свет, когда кто-то проехал по улице, а затем память изогнулась, мягко отправляя меня в следующее воспоминание — почти такое же, как то, из которого я пришла, но на этот раз разум, в котором я находилась, знал, что это произошло по другой причине, чем слежка.

Этот эрлинг, в частности, должен был умереть. Разум Атиласа знал это с абсолютной уверенностью. Когда он мягко ступал по коридору моего дома, направляясь к лестнице на верхний этаж, его охватила уверенность, холодная и твёрдая, как хрусталь: эрлинг должен был умереть, чтобы у него не было шанса разрушить всю запутанную паутину интриг, обмана и смерти, которая раскинулась на протяжении веков с двух разных сторон.

Он мог видеть её нити, пронизывающие мир таким, каков он есть: каждая из них располагалась в таком месте и таким образом, что они прорезали паутину в слишком большом количестве мест, чтобы её можно было вовремя починить.

И Атилас знал, что для того, чтобы сделать то, зачем он пришёл, ему нужно быть очень осторожным, чтобы всё делать точно в нужное время и в нужном месте — пройти между этими липкими нитями паутины, не задев ни одной из них, — и что ему нужно быть очень уверенным в том, что он убьёт сегодня вечером.

«Нет», — мелькнула усталая мысль, — «у него никогда ничего не получалось». Убийство было единственным, в чем он был хорош, и, если бы он справился с этой работой сегодня вечером, не было никаких сомнений, что всё сложилось бы именно так, как должно было сложиться.

Блин, подумала я, невероятно холодно, хотя тело, в котором я находилась, было идеально приспособлено, идеально готово, идеально смертельно опасно. Атилас собирался убить меня и моих родителей, а мне оставалось только наблюдать или убегать.

Мне следовало бы сразу же убежать, но почему-то я не могла. И когда это первое желание убежать покинуло меня, я даже на какое-то время почувствовала, что было бы правильно стать свидетелем последних часов моих родителей — того времени, когда они играли в игры со смертью и победили, хотя и умерли. Потому что, даже если они были мертвы, я была жива, и всеми правдами и неправдами я собиралась разрушить всю иерархию За и Между, как и предполагал Атилас.

Он шагнул в тёмную, мягкую тень на верхней лестничной площадке и услышал слабый стук чего-то мелкого и сыпучего, падающего у него за спиной. Звук был ему незнаком, но всё равно заставил его насторожиться, и когда он попытался пройти прямо в гостиную на верхнем этаже, то не смог.