Книга Между королями, страница 31 – Вэнди Джинджелл

— У нас нет детей, — сказала моя мать. — Ты, должно быть, понял это, когда прошлой ночью прокрался сюда. Мы тоже не заключаем никаких сделок с фейри, так что можешь забыть об этом.

— Эта комната не такая длинная, какой ей следовало бы быть, — тихо сказал Атилас, и его взгляд остановился на книжном шкафу, который был входом в мою комнату.

Я была там и спала. Примерно через час я проснусь и обнаружу, что мои родители мертвы, их тела разбросаны по гостиной, а в доме кто-то ходит босиком и весь в крови. И я была бы убеждена, что вот-вот умру, в течение нескольких наполненных ужасом минут, пока просто… не забыла о том, что произошло.

Моё физическое тело, должно быть, тряслось, потому что я почувствовала, как что-то тёплое сжалось там, где должны были быть мои плечи. Джин Ён, как обычно, стал таким же неприступным.

— Мы не можем его отпустить, — сказал папа. Он сказал это маме, как будто умолял её, но я не была уверена, умолял ли он её сказать ему, что он неправ, или что он прав.

— Нет, — согласилась моя мать. — Сегодня вечером нам придётся разобраться с ним и завтра уехать.

— Боюсь, я больше не могу терять здесь время, — сказал Атилас. — Я также не могу позволить, чтобы меня убили — у меня впереди слишком много работы, и, в конце концов, придётся чем-то пожертвовать. Ваша дочь будет одной из них.

— Слишком легко пожертвовать тем, что тебе не принадлежит, — сказала моя мама, слегка подавшись вперёд.

Не знаю, что она почувствовала или заподозрила, но она готовилась к бою.

— Легко? — переспросил Атилас, и это слово холодом проникло ему в кровь. — Нет, я так не думаю. Однако, конечно, легче, чем жертвовать собой, а я никогда не был склонен к самопожертвованию.

Он опустился на колени, железные стружки были повсюду и причиняли болезненные уколы через колени брюк, затем потянулся за спину, чтобы набрать пригоршню тех, что образовали вокруг него круг. Я чувствовала, какую они причиняют боль, как будто это я подбирала их, они прожигали его ладонь, как расплавленные песчинки, и не успела догадаться, что он с ними сделает.

— Мы не фейри, — сказал папа. — Нам не причинит вреда, если ты будешь ими в нас швырять.

— Так сказала твоя жена, — сказал Атилас, позволив себе ещё мгновение побыть с этой невыносимой пригоршней.

Затем он запрокинул голову и всыпал их себе в глотку. Я тоже испытала жгучий вкус, когда они потекли по его горлу в желудок, поджигая пищевод, когда проходили через него. Я почувствовала, как каждая мельчайшая частичка металла пронзила его живот, плоть, горло. Почувствовала, как он сделал шаг вперёд, а затем следующий, унося с собой заточение, когда закончил, истекая кровью и металлом, который горел там, где падал на ковёр.

Я почувствовала, как его тело медленно начинает исцеляться, когда каждая из тысяч опилок прожигала его насквозь и оставляла на ковре крошечные голубые лужицы расплавленного железа, когда он снова шагнул вперёд.

Я увидела Маму и Папу его глазами.

Они просто уставились на него, и на мгновение я увидела на их лицах ту же эмоцию, от которой у меня самого перехватило дыхание: абсолютный ужас от того, что кто-то мог сотворить с собой нечто подобное только для того, чтобы выбраться из ловушки.

Затем я увидела внезапное осознание того, что им нужно вооружиться и подготовиться к бою. Папа вытащил меч из воздуха едва заметным движением Между, чтобы показать его глазам Атиласа; у моей Мамы были метательные ножи, которые в одно мгновение оказались у неё между пальцами, а в следующее прочно вонзились в грудь и плечо Атиласа, когда он нырнул в сторону, чтобы избежать их.