Книга Мне тебя навязали, страница 26 – Лариса Петровичева

Главное, чтобы она не решила снова выпрыгнуть из окна.

Этому Рейвенар даже не удивился. Он был монстром, он внушал ужас – вот девчонка и не выдержала. Но сейчас, глядя на энергичное побулькивание жидкости всех оттенков сиреневого в анализирующих колбах, Рейвенар понимал: он не может допустить, чтобы она повторила попытку.

Ему нужен был этот усилитель – потому что их связь означала обретение свободы однажды.

Рейвенар всегда был страшным собственником: он не разжимал рук и не выпускал того, что в них попадало. Отнять что-то у него могла лишь смерть – она отняла Шейлу, она могла отнять и Адемин.

Значит, надо было не позволить девчонке как-то оборвать свою жизнь. И самое главное – о ее важности не должен был узнать отец.

Даже она сама не должна была понять, насколько важна для своего мужа.

Рейвенар отключил одну установку и запустил другую. Пробирки наполнило сияющее серебро: вскоре в нем мелькнули перламутровые прядки отцовских чар.

Узы были по-прежнему сильны. Оковы, которые опутывали Рейвенара, сохраняли власть над ним – пока еще сохраняли. Но в перламутре проявилась травяная зелень, несколько ничтожных капель: когда ее станет больше, Рейвенар сможет-таки разорвать узы.

Он еще не решил, что сделает с отцом, когда освободится от его власти. Может, и ничего. А может, трижды переломает каждую кость в королевском теле, и сделает все, чтобы его величество жил долго-долго, и каждую минуту этой жизни, наполненной болью, знал бы, почему это с ним происходит.

Рейвенар отключил все установки и, глядя, как артефакты с легким жужжанием отсоединяются от держателей и бесшумно ложатся в бархатные ячейки коробок, подумал: “Мне надо посоветоваться”.

До монастыря святой Юфимии он добрался за полчаса. Город шумел, наполненный своей обычной жизнью, и экипаж Рейвенара приветствовали веселыми возгласами и аплодисментами. Одна из барышень в клетчатом платье торговки хлебом даже бросила букетик маргариток.

Ничего удивительного. Вчера он был изверг и урод. Сегодня – спаситель человечества от монстров. Их, конечно, не существует, но людям достаточно фантазий.

Что ж, во всяком случае они ему благодарны. И мужчины не дергают мочки ушей, отгоняя нечистого, когда его экипаж едет по улицам столицы, а женщины не подхватывают детей на руки, закрывая их головы трясущимися руками, чтобы адская тварь в человеческом обличье не посмотрела им в глаза и не превратила их души в топливо для костров Преисподней.

Но в монастырских стенах, потемневших от времени и непогоды, Рейвенара не боялись и не считали кем-то страшным. Когда экипаж въехал в ворота, он невольно почувствовал, что на душе становится легче и спокойнее. Монастырский двор был вымощен неровными плитами: когда Рейвенар вышел из экипажа, то под носком его ботинка засветилась защитная руна.

Это место проверяло его, проверило и разрешило войти. Он прошел мимо древнего кипариса, который когда-то собственноручно посадила святая Юфимия, и уловил запах свежевыпеченного хлеба.

В монастыре собирались обедать.

– Мой дорогой мальчик, – услышал Рейвенар. – Неужели это ты?

Мать Нола, настоятельница монастыря, была ему родной теткой по отцовской линии – сейчас она, высокая и прямая, как жердь, вышла навстречу племяннику и раскрыла руки, готовясь заключить его в объятия. Рейвенар осторожно обнял ее, чувствуя лихорадочно горячее костлявое тело под черным монашеским одеянием, и вспомнил, как когда-то давным-давно тетка сказала: “Не надо мучить детей. Я готова взять их в свою обитель, там вдали от мира они оба будут счастливы”.