Книга Мне тебя навязали, страница 49 – Лариса Петровичева

– Ладно, – вздохнул он. – Что-то я разошелся сегодня, после карцера всегда так бывает. Ладно… Адемин, я не люблю, когда выбрасывают мои подарки. Но признаю, это было грамотное решение. Нас с тобой сейчас любят, мы же спасители мира, – на этих словах девушка печально усмехнулась, и Рейвенар продолжал: – Так что эту любовь надо закрепить. Особенно если тебе нравятся добрые дела.

Адемин покачала головой.

– Мы всех обманули, – сказала она. – И что делать, если чудовища тут появятся по-настоящему?

Рейвенар откинулся на спинку скамейки.

– Нам надо к этому готовиться. Каждый день. Усиливать меня… способ ты знаешь. Ложь твоей матери отобрала у нас мечи, но взамен выдала пушки. Это не может не радовать.

Адемин обернулась. Посмотрела так, словно сама мысль о супружеском долге сейчас вызывала в ней смертный ужас, и Рейвенару захотелось постучать головой обо что-то твердое.

– Так что за добрые дела ты предлагаешь? – спросила она, и Рейвенар решил, что этот раунд все-таки остался за ним.

***

Окраина столицы называлась Подхвостьем – такой же большой район был и в Хиабаде, столице Бергарана, и Адемин никогда там не бывала. Сестры, конечно, говорили, что ей там самое место, но никто в здравом уме не сунулся бы туда, где город медленно переваривал собственные отбросы.

Первым, что ударило по Адемин, когда экипаж принца перевалил через мост святой Паолы и погрохотал по убогой мостовой, была просто убийственная смесь запахов. Рыбная и устричная вонь переплелась с едким угольным дымом и смрадом от канав и сладковатым душком от чанов с щелоком у кожевенных мастерских. Адемин прижала к лицу носовой платок, который Рейвенар заранее приказал пропитать духами, но это почти не помогло.

Принц сидел напротив и выглядел так, словно вонь не причиняла ему ни малейшего неудобства. Он смотрел на дома, которые будто срослись друг с другом, накренившись под немыслимыми углами, как пьяные собутыльники, ковыляющие из одного кабака в другой. Их фахверковые стены потемнели от вековой копоти и влаги, штукатурка облупилась, обнажив гнилую древесину. Окна были забиты грязными досками или заткнуты тряпьём. Каждый клочок пространства занят: балки второго этажа нависают над первым, третий — над вторым, почти смыкаясь над улицей, и казалось, что экипаж катил по грязному тесному ущелью.

– Нравится? – осведомился Рейвенар. Адемин мрачно покосилась в его сторону. Наверно, привезти ее сюда было какой-то его дрянной шуткой. Вот сейчас он прикажет высадить ее, укатит, а потом посмотрит, как принцесса в шелках и бархате доберется до дворца.

Но на его вопрос надо было правильно ответить.

– Я никогда не бывала в таких местах, – сказала Адемин. – Но для таких людей и отдала твой подарок.

Обитатели Подхвостья казались ей тенями, которые беззвучно скользили вдоль стен, останавливаясь и провожая экипаж принца цепкими взглядами убийц. Фигуры в грязных лохмотьях выглядывали из подворотен, откуда-то летел детский крик, тяжелый кашель чахоточного больного и грязная ругань. У Адемин кружилась голова – она чувствовала себя вьючной лошадью, на которую нагрузили слишком много.

Рейвенар усмехнулся. Казалось, он знает в Подхвостье каждый угол. Он не раз ходил этими улицами, забредал в кабаки с кривыми вывесками, поднимался по загаженным лестницам этих домов, и Адемин сказала себе, что это проверка. Что эта поездка может многое изменить.