Книга Леденцы босоногой графини, страница 19 – Дия Семина

— Зря вы так… Недоволен я этими обстоятельствами.

— Слушайте, ешьте молча, и без вас тошно на душе, не стоит пытаться выгородить себя в этой ситуации и пытаться быть хорошим. Белое пальто вам не к лицу…

Обед продолжился в абсолютном молчании.

Всю вторую половину дня, я провела в бане, там рядом с чаном для воды есть прогар, видать для кипячения чайника, я на него установила большой чугунок, не самая удобная посудина, но другой нет.

В таз через тонкую ткань, напоминающую марлёвку, довольно долго цедила солодовый крахмал. Не совсем верно всё делаю, да это и не так важно, мне просто нужно заняться хоть чем-то. Завтра руки будут ныть, но я уеду в город и отдохну от трудов праведных, откладывать эту поездку нельзя.

Наконец, началось неспешное вываривание воды из солода, пришлось и Мишу подключать к этому делу, следить, да немного помешивать. А сама прошлась по дому, нашла стекло, отмыла в тёплой воде, будет у меня два варианта, или простые формы на стекле формировать, остужать и ножом отщёлкивать. Либо как чупа-чупсы накручивать на палочку. Для палочек взяла на камине большой коробок спичек, длинные такие, идеальные, только головку отрубить и готово.

Отлично, если бы солод наверняка крепенько схватился, то было бы идеально, но уверенности в результате пока нет, придётся экспериментировать.

Всё подготовила и стеклянную вазу с крышкой для печенья отыскала, тоже отмыла, просушила, будет, куда остывшие конфеты складывать.

Тем временем на дне чугунка большая ложка с трудом проворачивает загустевшую карамель.

Сейчас бы наполнителей, пудру сахарную, рисовый крахмал как загуститель, патоку, или кусочки ягод, или сметану замесить, но у меня пока ничего нет. Придётся выкручиваться с тем, что есть.

— Готов? — спрашиваю Мишаню, а он заворожённо смотрит на тянущуюся, янтарную массу.

— К чему?

— К творчеству. Сначала сделаем простенькие медальоны на палочке. Потом подумаем, как усложнить процесс.

— Ой, Лия Андревна, ничего я не понял.

— Ну тогда смотри, держи стекло ровно, я ложкой сейчас делаю ровные круглые конфетки, и вставляю вот эти палочки для удобства. Да что я говорю, сейчас увидишь. Внимание, начали! Хоть бы не растекалось! Хоть бы не растекалось!

И не растеклось. Мы долго варили, даже если бы я всю эту массу остудила, а потом расколотила на мелкие кристаллы, всё равно было бы потрясающе вкусно. Но мы творим историю.

Когда на стекле появилось штук тридцать ровненьких конфеток, а в котелке ещё на три таких же порции осталось карамели, я облегчённо выдохнула.

Это вам не золото, это валюта посолиднее будет.

— Неси холодную воду в тазу, стекло на края ставим, вода снизу должна остудить наши конфетки. Ждём, и ты первый будешь пробовать.

— Правда? А вам не жалко?

— Для такого хорошего парня мне ничего не жалко.

Конфеты застыли, я осторожно отщёлкнула их краем ножа от стекла, протянула одну Мише, и сама взяла, осмотрела с пристрастием в вечернем свете, полюбовалась вполне сносной формой и на язык.

Миша осторожно, словно бриллиант положил конфету на язык, через секунду блаженно закрыл глаза и растаял в довольной улыбке.

— А я всего-то хотела заесть сладким горечь обиды, а как оно классно-то получилось, а?

— Офелия, ой Лия Андревна, я вас люблю! Если вас выгонят, я с вами, ладно…

И смех и грех, вот так признание от пылкого влюблённого, понимаю, что это чувства как к старшей сестре, но леденец окончательно убедил мальчишку, что со мной ему жизнь будет слаще, чем тут при новых хозяевах.