Книга Ее дикие звери, страница 106 – Э. П. Бали

— Ваша ситуация зависит от вашего поведения, мисс Аквинат. Совет проведет судебное разбирательство, но поскольку школа является безопасным убежищем, они не смогут тронуть вас в течение первого месяца. Судебный процесс назначен через четыре недели.

Веревка вокруг моих легких, которая является причиной моей паники, немного ослабевает.

— За это время вам придется проявить себя. Вы должны продемонстрировать прогресс. Именно я буду оценивать вас, и должен заметить, что мы плохо начали.

Как раз в тот момент, когда я уже подумала, что лев собирается мне помочь, оказывается, он будет моим судьей и присяжными. Я стискиваю зубы от раздражения. Значит, я должна произвести впечатление на него? Звучит как подстава. Какую-то мрачную шутку сыграла со мной Дикая Мать.

Но он не смеется. На самом деле, его лицо внезапно становится настолько бесстрастным, что я начинаю думать, будто ему вообще все равно. Я просто еще одна надоедливая студентка, с которой ему приходится иметь дело. Это его работа.

— Ладно, — неохотно соглашаюсь я.

Генри издает сдавленный звук, и я понимаю, что вцепилась в него, как в спасательный круг. Я ослабляю хватку, сажая его обратно к себе на колени, и нимпин нахохливается, обвиняюще глядя на меня.

— Ваша студенческая биография поможет вам на процессе. Вы доказали, что являетесь удовлетворительным целителем, и у вас хорошие оценки.

Удовлетворительным? О нет, он не мог этого сказать!

— Я лучший целитель своего возраста в этом городе, — выпаливаю я. — Уверяю вас.

Он приподнимает бровь.

— Высокомерие не делает из вас хорошего целителя, мисс Аквинат.

Я воздерживаюсь от закатывания глаз, но, честно говоря, он прав.

Лайл поднимает большую руку, и лист бумаги с его стола летит к нам с такой скоростью, что я вздрагиваю. Сто процентов, выпендривается, но он смотрит на бумагу так, словно делает это постоянно, и говорит своим тоном «Списка покупок»:

— Вы будете ассистировать в медблоке в пятницу и субботу вечером. Это наши самые загруженные смены.

И, таким образом, я лишаюсь возможности отдохнуть. Полагаю, преступники не могут позволить себе такой роскоши. Он протягивает мне бумагу с инструкциями для медицинского крыла.

— Обычно мы ждем до второго курса, прежде чем давать студенту работу, но в данном случае я проявлю милосердие, и мы сможем ускорить процесс.

Я едва сдерживаю гнев в ответ на его колкость. Милосердие. Ненавижу себя, когда говорю:

— Очень любезно с вашей стороны.

— И вы будете посещать еженедельные сеансы со мной, чтобы обсудить ваши проблемы до суда.

Я снова хмурюсь, потому что у меня нет никаких проблем. Во всяком случае тех, которые я хотела бы с ним обсудить.

— Прошу прощения?

Он на самом деле улыбается мне, и мое сердце подпрыгивает.

— Рад видеть, что у вас есть хоть какие-то манеры.

Я отвечаю ударом на удар.

— Когда-то я была принцессой Змеиного двора, мистер Пардалия. Вам не мешало бы это запомнить.

Его улыбка быстро исчезает.

— Больше нет, — он делает паузу, пока я внутренне негодую. — Ваш отец сделал очень громкое заявление о вашей вине.

Страх — это обсидиановый меч в моей груди.

— Что?

— Это так, — могу поспорить, что он находит это забавным. — Он был тем, кто представил Совету доказательства вашего предполагаемого преступления. А еще он уверен, что вы пытались его убить.