Книга Ее дикие звери, страница 107 – Э. П. Бали

Я закрываю глаза и сжимаю переносицу. Генри снова начинает вибрировать.

— Нам нужно поработать над вашим темпераментом, — говорит Лайл.

Не меняя положения, я мрачно говорю:

— Это новое развитие событий.

Он фыркает через нос, и я опускаю руку, чтобы посмотреть на него.

— Вы хотите смерти своего отца, мисс Аквинат? — спрашивает он.

Его вопрос — это заряженный пистолет, который может выстрелить мне в лицо. Хочу ли я его смерти? Я даже не знаю. Половина моих проблем исчезнет, если он умрет. Но хочу ли я его смерти? Я вздыхаю, потому что это уже чересчур.

— Нет. И если вы собираетесь спросить меня, собираюсь ли я кого-нибудь убить или у меня есть какие-либо планы калечить, разрушать, пытать или поджигать чужие дома, ответ все еще будет отрицательным. Даже будучи вынужденной выйти замуж за Полупернатого, я бы не стала никого убивать. Я просто хотела сбежать.

Приятно это признавать, но когда я снова смотрю на Лайла, он застывает на своем месте. Однако его голос снова возвращается к «Списку покупок».

— Ващ отец сказал мне, что вы лгунья.

— И вы ему верите?

— Он уважаемый член Совета. А Полупернатый был орлом без пары и обладал значительным состоянием. У него была длинная череда анима, желающих выйти за него замуж.

— Вы намекаете, что я пыталась выйти за него замуж из-за денег? — спрашиваю я, не веря своим ушам. Звери часто женятся, если не находят себе пару, часто для защиты или если с возрастом хотят детей.

Он пожимает плечами.

— Это утверждение имеет смысл. Они будут использовать его в суде.

Мне хочется блевать и ударить его одновременно. За все время, что я жила в своем бунгало, я никогда не пыталась украсть или получить больше денег, кроме как зарабатывая. До тех пор, пока я буквально не стала голодать и не была вынуждена воровать. Теперь они собираются использовать это против меня в суде.

Мой голос становится убийственно тихим, когда я говорю:

— Мой отец продал меня, мистер Пардалия.

Но он сидит и качает головой, словно я полна дерьма.

— Ваш отец активно выступает против брачных контрактов и контрактов на разведение. Он пытается улучшить репутацию змей в обществе, и это благородный поступок с его стороны. То, о чем вы говорите, сделало бы его…

— Лжецом, — шиплю я. — Лицемером. Манипулятором.

И именно поэтому он так хорош в том, что делает.

— Забавно, — невозмутимо произносит Лайл. Он смотрит мне прямо в глаза. — Он сказал то же самое о вас.

Мне хочется кричать. Праведный гнев изливается из меня подобно буре, которая сотрясает все мои кости. Словно чувствуя это, Генри высвобождается из моих объятий и начинает чмокать меня в щеку, но это не останавливает мою дрожь.

— Что ж, — цежу я сквозь стиснутые зубы. — Похоже, вы уже все решили, не так ли? Если вы так дружны с моим отцом, зачем вам вообще нужно разговаривать со мной?

— Я пытаюсь помочь вам, мисс Аквинат, — его глаза вспыхивают. — Так же, как я помог вам, когда те звери пытались вас похитить.

— Спасибо вам за вашу заботу, мистер Пардалия, — спокойно отвечаю я. И луч злого вдохновения пронизывает меня, дикий, как осенний ветер. — Несмотря на всю мою благодарность вам, вы вряд ли что-то решаете в своей Академии. А вы знали, например, что у этих зверей есть свой собственный этаж драконьих трюков в общежитии для одиноких? — когда он смотрит на меня, я понимаю, что он не знал, и киваю. — Так и есть. А вы знали, что они убили змея там, наверху? Прямо на моих глазах, чтобы доказать свою точку зрения.