Книга Крайние меры, страница 9 – Хелен Харпер

— И, полагаю, цивилизованные люди также проводят свои дни, зашивая деймонов, — бурчу я себе под нос.

Он слышит меня.

— Только когда их заблудшие внучки появляются у них на пороге и требуют, чтобы они это делали. Прошло семь месяцев с тех пор, как ты была здесь в последний раз, Бо. По крайней мере, ты могла бы время от времени заглядывать на послеобеденный чай.

Я втыкаю иглу в тело О'Ши с излишней настойчивостью, и он стонет.

— Мне нужно работать. Я же говорила тебе.

— Ты же не каждый день работаешь.

— Когда я не работаю, я сплю, — у него есть талант заставлять меня чувствовать себя виноватой и раздражённой одновременно.

— Я всё ещё могу замолвить словечко перед Томпсоном и Грантом.

— Чтобы я могла целыми днями расследовать мошенничество со страховкой? Нет, спасибо.

На мгновение воцаряется тишина. Когда я наконец поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом, он упирает руки в бока. Кажется, он искренне озадачен.

— Ты бы предпочла спасать деймонов?

Я вздыхаю. Потребовалось бы нечто большее, чем принятие нескольких законов, чтобы искоренить расизм старой школы, укоренившийся в душе моего деда.

— Он Агатос, — бессмысленно повторяю я. — И всего лишь на четверть.

— Так ты и сказала, — что-то мелькает в его глазах, и я понимаю, что сейчас получу удар под дых. — Обычно ты так не делаешь, Бо. Я имею в виду, не спасаешь деймонов. Обычно ты околачиваешься на районе, исподтишка делая снимки чьих-то любовных похождений или раздавая повестки. Это дарит тебе удовлетворение от проделанной работы?

— Ты следил за мной, — я стараюсь говорить ровным голосом. Это не вопрос.

— Ты моя единственная внучка. Конечно, я слежу за тобой! Я беспокоюсь о том, какую жизнь ты выбрала. Ты можешь найти работу получше, чем в этой захудалой фирме.

— Это не захудалая фирма, — я вру. Фирма отвратительнее, чем нестиранное постельное бельё проститутки. Я продолжаю: — И это достойная карьерная лестница. Ты начинаешь с самого низа и продвигаешься вверх. Я взбираюсь по карьерной лестнице, — я заканчиваю последний стежок и завязываю кетгут бабушкиным узлом. Я встаю, расправляю плечи и смотрю дедушке в глаза. — Это то, чем я хочу заниматься.

Он не отступает. Он просто остаётся на месте, глядя на меня с вызовом. Тянутся долгие секунды. Затем О'Ши разряжает ситуацию, застонав и закашлявшись. Он что-то бормочет и корчится на столе от боли.

Я наклоняюсь.

— Что такое?

Он снова кашляет. Я прижимаюсь ухом к его рту, игнорируя отвращение, появившееся на лице моего деда.

— Спасибо, — повисает долгая пауза, пока он втягивает воздух. — Тебе, — его зрачки закатываются, и он снова теряет сознание.

Я выпрямляюсь и бросаю на деда торжествующий взгляд. Он приподнимает брови.

— Значит, у него есть манеры. И что с того?

Я сдаюсь. Я вся в крови, мне срочно нужно принять душ, и у меня много-много вопросов, на которые нужно найти ответы. Общение с дедушкой не является приоритетом. А вот мой мочевой пузырь — это приоритет.

— Можно мне воспользоваться твоей уборной? — чопорно спрашиваю я.

Он кивает и указывает куда-то вверх. Я выхожу, стараясь ничего не задеть и не оставить кровавый след своего присутствия в безукоризненно ухоженном доме моего деда. Если он наткнётся на пятно крови деймона на своих вельветовых обоях, мне это вечно будут припоминать.