Книга Опаленное сердце, страница 3 – Хелен Харпер

— Его приведут через одну-две минуты, — сказал надзиратель и оставил меня одну.

Я закинула ногу на ногу, затем изменила позу обратно. Я положила ладони на колени, одну поверх другой. Мгновение спустя я передумала и переплела пальцы. «Расслабься, Эмма. Дыши». Это всего лишь мужчина. Ожидание и предвкушение будут намного хуже самой встречи. Наверняка.

Когда дверь напротив открылась, я подпрыгнула. Пока я материла себя за это, Сэмюэл Бесвик вошёл шаркающими шагами и опустился на противоположный стул.

Я иррационально ожидала встречи с тем же мужчиной, которого сфотографировали, пока выволакивали из суда Олд-Бейли после вынесения приговора. Но это было двадцать пять лет назад. Я уже не была маленьким ребёнком, которого он оставил в луже крови моих родителей… а он больше не был молодым мужчиной с кустистыми усами и тёмными волосами. Во-первых, он поседел. Это была не статная седина, которую можно увидеть у состоятельных граждан на улицах, где я жила, а унылая, редеющая седина, которая в интернете сразу была бы отнесена к изображениям бродяжничества. Его кожа была бледной после долгих лет жизни в тюрьме, щёки обвисли, плечи сгорбились. Однако его голубые глаза оставались пронизывающими.

Я знала, что он занимал себя на протяжении этих лет. Он выучил арабский и немножко китайский. Он проходил курсы продвинутого уровня по истории, психологии и экономики, получил юридическое образование в университете Опен. Сэмюэл Бесвик, может, и убийца, но он не идиот. Мне не помешает помнить об этом.

Мне хотелось наклониться через стол, разбить экран, схватить его за плечи и потребовать рассказать, зачем он убил моих родителей. Вместо этого я любезно улыбнулась и не повышала голос.

— Благодарю, что согласились встретиться со мной.

— Мисс Беллами, вы себе не представляете, насколько желанна любая перемена в рутине для старого арестанта вроде меня, — его голос был хриплым, будто он не слишком часто им пользовался. Я посмотрела на его руки, и пожелтевшие пятна на пальцах указывали на его пристрастие к никотину. Затем я вновь подняла взгляд.

— На самом деле, — сказала я, — зовите меня детектив-констебль Беллами.

На лице Бесвика что-то промелькнуло — слишком беглая и туманная эмоция, чтобы я могла её разглядеть. Это не была неприязнь или отвращение; если бы мне нужно было предположить, я бы сказала, что это понимание.

— Приношу свои извинения, детектив Беллами. Должен ли я сделать вывод, что вы здесь в профессиональном качестве, а не по личному интересу?

Я встретилась с ним взглядом, не моргая.

— Я здесь по поводу моих родителей, — такое признание едва ли стало новость для Сэмюэла Бесвика. Он знал, кто я. В его глазах промелькнуло нечто странное. Я старательно наблюдала за ним и продолжала. — Вы никогда не признавались, что сделали с ними, но я надеялась, что вы расскажете мне. В конце концов, из-за ваших поступков вы провели тут двадцать пять лет. Вас признали виновным в глазах закона. Учитывая показания свидетелей, подтверждающих ваше присутствие в том районе в то время, и следы крови, найденные на вашей одежде после осмотра, не оставалось сомнений, что вы хладнокровно убили их.

Бесвик посмотрел на меня, затем слегка изменил позу.

— Да, — просто сказал он. — Убил.

Всего два слова, два простых слова, но учитывая то, как долго он отрицал содеянное, я не ожидала, что они слетят с его тонких губ. Я определённо не ожидала прилива облегчения, который я испытала от этого внезапного признания.