Книга Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе, страница 143 – Анна Солейн

— Одурманить сознание? — засмеялся герцог Вензалес, который попросил называть его Гарри. — С чего ты взял? Нет, конечно. Убить может, если выпить за раз слишком много. А почему ты спрашиваешь?

Бесшумно отступив от двери, я замерла.

Вот оно.

Сонная эссенция.

Господин Первый советник Кориан Аслан Амбер

— Одурманить сознание? С чего ты взял? Нет, конечно. Убить может, если выпить за раз слишком много. А почему ты спрашиваешь?

Я поморщился. Чай в стоящих между нами чашках давно остыл. Я махнул рукой — вверх снова заклубился пар.

Повисло молчание.

— Какой-то ты странный, — сделал вывод Гарри и огляделся. — Слушай, а тот кабак в городе, куда мы сбегали выпить, — стоит еще?

— Теперь это таверна.

— А кашу с луком там подают еще?

Я кивнул.

Гарри откинулся на спинку дивана и снова оглядел гостиную. Выглядела она в самом деле почти так же, как двадцать лет назад — если не обращать внимания на потрескавшиеся местами стены и мебель, которую кое-где погрызли то ли насекомые, то ли мыши.

Нужно с этим что-то сделать, не хватало только, чтобы Алисин ублюдок торчал в доме рядом с существами, которые могут что-то (его, например) погрызть.

«Мне было больно, я очень вас любила».

Кулаки сжались, и я подался вперед.

— Вернемся к делу. Что может твоя сонная эссенция?

Гарри нахмурился.

— Дать поспать, а чего ты от нее ждешь? Что она тебе менуэт станцует?

— Есть ли какие-то вещества, которые могут затуманить сознание? Беременной женщине, так, чтобы это не повредило плоду?

А плоду, судя по всему, ничто не навредило, потому что пару минут назад он орал так, что стекла в холле вылетали.

Лицо Гарри вытянулось.

— Да почему ты спрашиваешь? Точно есть.

— Какие?

— Брага, — хмыкнул Гарри. — Вино. Если перебрать — то сознание помашет тебе ручкой. И это я еще про грибы не упоминал.

Я наклонил голову и прищурился. Забавно.

От расследования пока не было никакого толку. Комиссары опросили слуг в моем доме, напугали и без того заикающегося Помбри до обморока, но ничего не выяснили.

Ничего, кроме того, что одна из служанок вскоре после нашего с Алисой развода неудачно ударилась головой и погибла. Я едва вспомнил об этом: время после ухода Алисы было как будто покрыто дымкой. Возможно, пить надо было меньше. Разобраться со всем и прислать денег семье той девочки я приказал тогдашнему поверенному.

И сейчас бы про это не вспомнил, если бы комиссар, которому было поручено вести расследование покушения, не обратил внимание на эту деталь.

Кто-то ведь подсыпал яд в кексы, верно? Если Алиса этого не делала, то появляется закономерный вопрос: кто?

Слуги, которых допрашивали под сывороткой правды, искренне ничего не знали, но вот та погибшая служанка…

Как-то уж очень вовремя она погибла. Да и конюх… Впрочем, тот мог быть вообще не при делах. Если добро само плывет в руки — зачем отказываться?

Вопрос о том, кто и чем накачал Алису, чтобы она «поплыла в руки», оставался открытым.

Даже если конюх и замешан в покушении, то спросить уже было не у кого.

Скрипнув зубами, я снова провел рукой над чашками с чаем, на этот раз делая его ледяным.

Зачем вообще кому-то понадобилось всем этим заниматься? Опаивать чем-то Алису, подкладывать ее под конюха…

Не слишком сложно, если я, вроде как, все равно должен был сдохнуть?

Конечно, в этом был свой резон: я отлично помнил свое желание шею ей сломать, когда все это увидел. И ей, и ему.