Книга Неукротимый голод, страница 103 – Тиффани Робертс

У Шей потекли слезы, и Драккал почувствовал их солоноватый привкус. Сильно нахмурившись, он смахнул влагу тыльной стороной большого пальца.

Шей сердито потерла другую щеку, как будто сила этого действия могла остановить ее слезы.

— Я испытывала презрение к ОТФ за то, что они забрали его у меня, и ненавидела маму за то, что она позволила ему уйти. Я сделала все возможное, чтобы выразить ей свой гнев. Я устраивала беспорядки в школе, проявляла разрушительное поведение и затевала драки с другими детьми — и это было несправедливо по отношению к ним, даже к мальчикам старше меня. Мой отец был замечательным учителем. После того как я сломала квотербеку руку в трех местах, школе, наконец, это надоело, и меня исключили. Вскоре после этого я сбежала и оказалась в компании сомнительных людей. Думаю, это были довольно типичные вещи, но в тот момент все это казалось захватывающим, и все, что я делала, сводилось к тому, чтобы послать правительство нахрен за то, что оно забрало моего отца. Наркотики и вымогательство поначалу казались просто уличным бандитским дерьмом. Но я им понравилась благодаря своим навыкам, и вскоре начала уходить от мелочей, — она хихикнула, снова невесело, и покачала головой. — Они хотели, чтобы я была мускулистой. Кажется довольно нелепым, если посмотреть на меня в этом городе, не так ли?

Несмотря ни на что, уголок рта Драккал приподнялся.

— Нет, кирайя. Это не так.

— Ты ужасный лжец, котенок, — она нахмурилась, облизав губы розовым язычком, и продолжила. — Меня арестовывали несколько раз, в основном за мелкие проступки. И даже после всего, после всех глупых и отвратительных вещей, которые я наговорила, мама продолжала поддерживать меня. Она редко говорила, но когда это делала, то… я знаю, что у нее были все основания высказаться или просто бросить меня, но она этого не сделала. Мне было больно от ее молчания, потому что казалось, что она осуждает меня. Понимаешь? Это почти заставляло меня еще сильнее ненавидеть ее за то, что она продолжала помогать мне, несмотря на все. Как будто часть меня хотела, чтобы она наконец-то разозлилась, чтобы она высказалась так, как ей следовало сделать до ухода отца, — из глаз Шей снова потекли слезы, быстрее, чем раньше, и ее голос был хриплым, когда она заговорила снова. — И несмотря на все это, я была слепа к боли, которую причиняла своей матери. Слепа к боли, которую она испытывала, потеряв мужа… и в процессе потери дочери тоже. Но я… я была той, кто потерял ее. Она ехала домой после того, как снова вытащила мою тупую задницу из тюрьмы, и произошел несчастный случай. Автоматический грузовой транспорт вышел из строя, и ее машина была первой, во что он врезался. Она ушла мгновенно.

Шей склонила голову, прижавшись щекой к ладони Драккала, и горячие слезы потекли по его пальцам. Она подняла руку и откинула выбившиеся пряди волос назад, убрав их в пучок, который она зажала в кулаке и сжимала до тех пор, пока костяшки пальцев не побелели.

— Я даже не успела попросить прощения, — сказала она тихим, надломленным голосом. — Не успела попрощаться. Сказать, что я любила ее. Она умерла, думая, что я ее ненавижу, умерла, зная, что ее дочь была преступницей, неудачницей, ходячим, говорящим куском мусора.

Драккал обнял ее левой рукой за плечи и притянул к своей груди. Шей не оказывала сопротивления. Она прижалась к нему, ее плечи дрожали, когда тихие слезы превратились в полномасштабные рыдания, которые обвили сердце Драккала и сжали его. Он прижался щекой к ее голове и положил правую руку ей на затылок. Ее слезы пропитали его рубашку, но ему было все равно. Он просто обнимал ее.