Книга Неукротимый голод, страница 104 – Тиффани Робертс

Он держал ее так, как будто это был единственный способ сохранить его сердце целым.

Когда ее плач, наконец, начал стихать, он сказал:

— Мой народ долгое время верил, что наши предки наблюдают за нами из-за пределов смерти. Именно это я имел в виду, когда клялся своей кровью — кровью поколений, которые были до меня, — не покидать тебя. Их наследие светит в нашей жизни, и они следят за тем, что мы оставим после себя. Твои мать и отец наблюдают за тобой, Шей. Они видели твой позор и твою вину, но также заметили и твою силу. И они знают, даже с большей уверенностью, чем я, что в тебе есть то, чем они могут гордиться. Я знаю, что ты уже заставила их гордиться собой. Ты здесь, ты жива, сражаешься за своего детеныша. Что бы ни случилось, они любили тебя, кирайя, и они все еще любят тебя в своем месте за звездами.

Она громко шмыгнула носом.

— Ты думаешь?

— Я верю.

Она прижалась лбом к его груди и сделала глубокий, прерывистый вдох.

— Некоторые люди верят в то же самое. Я никогда не была религиозной. Но это… это было бы неплохо, если бы они были там.

— Я не был на своей родной планете десятилетиями, но я не забыл все наши обычаи, — сказал он, проводя правой рукой по ее позвоночнику вниз и снова вверх. — Спасибо, что оказала мне честь, поделившись воспоминаниями о своих предках, Шей. Я сохраню их вместе со своими собственными.

Она отстранилась от него, и, хотя ему не хотелось отпускать ее, он все же это сделал. Его руки опустились по бокам, внезапно став бесполезными. Она подняла на него взгляд, бледно-голубые глаза мерцали на фоне раздраженно-красного вокруг них, а выражение ее лица стало неожиданно застенчивым.

— Извини, что набросилась на тебя. Должно быть, гормоны беременности делают меня такой эмоциональной, — она отступила еще на шаг и вытерла щеки полотенцем. — Но спасибо. Что выслушал.

Ладони Драккала — обе, как бы это ни было невозможно — зудели от желания пошевелиться, от стремления заключить ее в крепкие объятия и снова прижать к своей груди. Он мог бы испытать некоторое удовлетворение от того, что утешил свою пару в трудный момент, но ему было нужно большее. Ему хотелось подарить ей больше. Отдать ей все.

Но все, что ему удалось сделать, это сказать:

— В любое время, кирайя.

Она вынула бутылку с водой из-под мышки и уставилась на нее, теребя крышку.

— Я просто действительно не хочу облажаться с этим ребенком. Я — это все, что у него есть. Все остальные ушли.

Драккал шагнул вперед и положил руку ей на плечо, снова привлекая ее взгляд.

— Даже если бы это было правдой, Шей, ничто в этом или любом другом мире не смогло бы навредить твоему детенышу. Но ты не одна. Я здесь ради вас обоих.

Она несколько секунд молча смотрела ему в глаза, и сердцебиение Драккала участилось, заполняя тишину. Ее кожа была теплой и мягкой под его ладонью, ее аромат таким же сладким и манящим, как всегда, а румянец на лице делал ее еще более сияющей. Но сейчас все это не имело значения. Все, что было важно, — убедиться, что она знает без сомнения, что всегда может на него положиться.

Маленькая складка, образовавшаяся между ее бровями, и опущенные губы сказали ему, что она разрывается, что она не совсем приняла то, что он предлагал, что часть ее не верила ему. И это было похоже на… отвержение. Это вызвало разочарование и боль глубоко внутри Драккала, хотя в глубине души он знал, что у нее были все основания сомневаться после той жизни, которую она прожила.