Книга Неукротимый голод, страница 142 – Тиффани Робертс

— Я думаю, что даже когда она не гордилась тобой, она любила тебя, — мягко ответил Драккал, поднимая руку, чтобы погладить ее по лицу. — Твои усилия стать лучше не остались бы для нее незамеченными.

Шей подалась навстречу его прикосновению. Этот простой, незамысловатый контакт между ними был таким мощным, таким ошеломляющим и в то же время таким заземляющим, она никогда не осознавала, как много можно передать через прикосновение. Снова иметь в своей жизни кого-то, кто так сильно заботился о ней, было… чудесно. Обычно она была не из тех, кто становится мягкой и сентиментальной — хотя сейчас она все еще могла использовать гормоны в качестве оправдания, — но она лелеяла эти тихие, нежные моменты с Драккалом. Она все больше и больше убеждалась, что с ним можно терять бдительность. Быть уязвимой — это нормально.

— О чем ты сожалеешь? — Шей отстранилась, чтобы снова встретиться с ним взглядом, и коснулась рукой его лица. — Кто была та женщина-ажера, Драк?

Искра ярости вновь вспыхнула в ее животе, когда она вспомнила, как называла себя эта женщина — любовницей Драккала.

Он раздраженно фыркнул через ноздри и ухмыльнулся.

— Не уверен, должен ли я заводиться или бояться, когда ты делаешь такое лицо, кирайя.

Шей нахмурилась.

— Какое лицо?

— Ты выглядишь так, словно хочешь разорвать кого-то в клочья. Не знаю, угроза это… или обещание.

Она выгнула бровь и слегка потрепала его за шерсть на щеке.

— Думаю, это будет зависеть от того, что ты мне расскажешь.

— Может, мне сначала отойти в другой конец комнаты?

Брови Шей сошлись на переносице.

— Ты не делаешь ситуацию лучше. Разве ты не должен, я не знаю, успокаивать свою пару, когда она начинает ревновать и все такое? Не раздражать ее. Особенно после того, как она только что родила ребенка.

Юмор на лице Драккала поблек, уступив место чему-то более серьезному, но его глаза сохранили любящий свет.

— Я говорил тебе, что она не важна для меня. Больше нет. Но… Я не буду лгать о том, кем она была для меня давным-давно. Ты готова выслушать меня, прежде чем убить?

Вздохнув, Шей опустила голову на подушку, снова повернув лицо к Драккалу, и погладила его по щеке большим пальцем.

— Я не собираюсь тебя убивать. Ты слишком большой, чтобы я могла избавиться от тела самостоятельно, — она ухмыльнулась, но это выражение быстро исчезло. Она высвободила свою руку из его, чтобы нежно положить ее на спящего ребенка. — Однако я не смогу справиться со своей безумной ревностью, учитывая, что она была твоей любовницей и все такое.

Выражение его лица омрачилось.

— Любовница — неподходящее слово. Ваня никогда никого не любила, кроме себя. Я думаю… Ты поделилась со мной многим из своего прошлого, Шей, а я на самом деле ничего тебе не рассказал. Мне нужно рассказать историю с самого начала, чтобы ты поняла. Чтобы я понял… потому что я не думаю, что у меня был шанс по-настоящему оставить все это позади, пока не появилась ты.

— Итак, начни с самого начала. Я хочу знать, Драккал. Хорошее, плохое, все. Это не изменит того, что я чувствую к тебе сейчас.

Он кивнул и лег, перекатившись на спину. Его глаза устремились к потолку, но в них был отстраненный блеск, как будто он смотрел далеко за пределы физического.

— Я родился на Джакоре, родной планете ажер. Повсюду большие города, миллиарды жителей… примерно так Сэм описывает вашу Землю — Терру. И мне это никогда не нравилось. Мои родители, по сути, были историками, поэтому я провел юность, изучая культуру и традиции своего народа, нашу историю, и мне казалось, что мы так далеко ушли от того, кем были. Я хотел чего-то другого. Я встретил Ваню за год до своего совершеннолетия. Казалось, она чувствовала то же, что и я — она хотела более простой жизни, жизни, больше соприкасающейся с корнями нашего народа. Мы хотели знать, каково это — жить за счет даров природы, охотиться, ловить рыбу и выживать, создавать вещи своими руками. Она была… красивой, уверенной в себе, сильной. Охотницей она была уже тогда. Все, что, как мне казалось, я хотел. Я влюбился в нее. Был влюблен долгое время, — его брови опустились, а губы сложились в глубокую морщинку, — я даже думал, что люблю ее.