Книга Ткач, страница 68 – Тиффани Робертс

Только Ахмья могла заполнить эту пропасть.

Она отскочила от меня…

Однако поначалу Ахмья не отстранилась, а прижала его еще крепче. Ее пальцы запутались в его волосах, голос был хриплым, а аромат был пропитан ее собственным желанием. Он окутал его, соблазнил сильнее, чем феромоны, которые могла бы создать любая самка врикса.

Она хотела его.

Он осторожно поднял нижние руки. Застежки плотно сомкнулись по обе стороны от щели, заставляя ее закрыться. Его стебель не шелохнулся.

Из Рекоша вырвался прерывистый вздох облегчения, и он сжал кулаки. Ему нужно было сосредоточиться. Нужен не топор, рубящий подлесок широкими полосами, а копье, тонкое и прямое. Не молот, а игла. Точная, контролируемая, выверенная.

Она принадлежала ему. Это не изменится. Она была его целью, его смыслом, его сердцем. И то, что он стоит тут в одиночестве, не послужит ей на пользу.

Рекош открыл глаза.

Дождь продолжался, оставляя воздух прохладным и туманным, и Клубок казался мирным. Он знал, что безмятежность — всего лишь маска, тонкая вуаль, скрывающая опасность и хаос под ней, но это не мешало ему ценить относительную тишину.

Развернувшись, он направился к убежищу, хромая при каждом шаге, походка все еще была неровной из-за поврежденной передней ноги. Кость не была сломана, он знал это наверняка, хотя не мог предположить глубину повреждений. У такого целителя, как Диего, нашлись бы подходящие слова, чтобы описать травму.

Когда он переносил вес с конечности, она причиняла ему гораздо меньше боли, чем многочисленные раны, которые он получил от кузахов. Шкура в местах заживления была тугой и зудящей, и горела всякий раз, когда растягивалась от движений.

Боль не нова.

Да, не нова. Он немало натерпелся, когда был ребенком, и гораздо больше во время войны с Зурваши. Но Ахмья… Ахмья была его радостью. Никакая причиненная ему боль никогда этого не изменит.

Он заметил ее сквозь просвет в зелени прежде, чем она увидела его, и не мог не изучать. Она сидела на мягкой растительности на полу убежища, все еще с обнаженной кожей, выглядя такой маленькой и хрупкой. И все же от него не ускользнуло, как блуждали ее глаза, оглядывая все вокруг. Не упустил он и нож, который она держала плашмя поперек своих стройных ног.

Его пара была умной и способной гораздо больше, чем она думала.

И пустота внутри него наполнилась чем-то светлым и теплым — гордостью и восхищением.

Приближаясь к укрытию, он постарался задеть ногами растение, зашуршав листьями.

Ее лицо резко повернулось, а глаза округлились, когда она подняла нож, зажатый в дрожащем кулаке. После того, как Ахмья увидела его, напряжение спало, и она опустила руку, положив оружие.

Рекош поднял жвалы и пересек последние несколько сегментов, разделявших их. Сразу за навесом он сложил руки вместе и отвесил низкий поклон.

— Пожалуйста, прости меня, ви’кейши. Мои нити… начали распускаться.

Она нахмурилась.

— Ты в порядке?

Выпрямившись, Рекош кивнул. Когда она снова была у него перед глазами, желания снова всколыхнулись, но потеряли свою свирепость и непреодолимую настойчивость. По крайней мере, сейчас.

— А ты?

— Да. Я просто беспокоилась о тебе, — она поманила его рукой. — Спрячься от дождя, Рекош.

Он пригнулся и вошел в укрытие, пробираясь сквозь падающий сверху поток воды. Покачав головой, он стряхнул излишки воды со шкуры всеми четырьмя руками.