Книга Ткач, страница 94 – Тиффани Робертс

— Ты уже носишь следы моего провала. Я не защитил тебя, — сказал он низким, надломленным голосом.

Сердце Ахмьи сжалось от боли, прозвучавшей в его словах. Она убрала руку с его груди, чтобы накрыть и прижать его ладонь к животу.

— Я жива, Рекош. Шрамы от того, что я вынесла, через что я прошла. Они не отмечают твою неудачу. Они отмечают мою силу. И я здесь, стою сейчас перед тобой, как твоя пара, из-за тебя, — она погладила его подбородок и жвалы. — Я не беспомощна, Рекош… но ты мне нужен.

Он повернул лицо к ее ладони, уткнувшись в нее носом.

— Моя найлия, нить моего сердца… Ты мой маленький цветок, и ты заставила расцвести мои сердца, — подняв голову, он обхватил ее затылок, проводя когтями по волосам.

Ахмья придвинулась немного ближе к нему, кожу головы покалывало.

— Мы сплетены воедино сердцами и душами, — продолжил он. — Все, что осталось, — это наши тела. Последняя нить, которая полностью свяжет нас. Я бы сначала изучил тебя, моя Ахмья. Покажи мне, что делать.

Она прижалась губами к нижней части его челюсти, позволяя поцелую затянуться, прежде чем ответить.

— Ты можешь поцеловать меня еще, — сказала она, прежде чем понизить голос до шепота. — Ты можешь… прикоснуться ко мне.

В его груди зародилось мурлыканье.

— Покажи мне, как это делается, ви’кейши.

Отодвинувшись, Ахмья взяла его за запястья и направила большие руки к своей груди.

— Здесь.

Рекош опустил взгляд и уставился на нее.

Ахмья тоже посмотрела вниз. Его руки накрыли всю ее грудь, и он держал их там, не двигаясь, точно так, как она их положила.

Почему он не⁠…

Он наклонил голову.

— Это… совокупление людей?

О…

У женщин-вриксов не было груди. Что Рекош мог знать о прикосновении к ним, о том, как ласкать человеческое тело, чтобы доставить удовольствие?

Вероятно, так же мало, как она знала о прикосновениях к вриксу. О том, как… доставлять Рекошу удовольствие.

Ахмья усмехнулась.

— Это только часть. Люди называют это прелюдией. Когда ты прикасаешься к своему партнеру, чтобы возбудить его. Но ты не просто держишь там руки. Предполагается, что ты… ты…

Тепло пробежало по ее коже, когда она крепче прижала его руки к своим грудям.

— Ты… ласкаешь их. Соски могут быть очень чувствительными, и прикосновение к ним… может доставить удовольствие.

— У тебя чувствительная кожа, Ахмья? — Рекош провел руками по ней, шероховатость его ладоней задела соски и заставила их затвердеть еще больше. — Тебе это доставляет удовольствие?

У Ахмьи перехватило дыхание от тока, пронзившего ее тело. Она крепче сжала его руки и кивнула.

— Да. Очень.

Низкое мурлыканье вырвалось из его груди, и он сжал пальцами ее груди.

— У тебя мягкая кожа, но тут… Тут еще мягче. Такая нежная.

Он обхватил холмики и приподнял их, поглаживая большими пальцами бисеринки сосков. У Ахмьи вырвался стон, и она выгнулась навстречу прикосновениям, нуждаясь в большем.

Это было просто прикосновение кожи к коже, и все же совсем не похоже на ее собственные касания. Как могло быть по-другому с ним? Какая разница, были ли это ее руки или руки Рекоша?

Но это имело значение. Именно его прикосновение, каким бы легким, каким бы кратким оно ни было, вызвало все приятные ощущения, по которым она тосковала. Его прикосновение, которое вернуло ее тело к жизни.

Услышав ее ответ, Рекош издал хриплую трель, его алые глаза сузились от восторга, когда он обхватил ее бедра нижними руками, удерживая ее неподвижно.