Книга Скиталец, страница 48 – Тиффани Робертс

Впервые на его памяти Ронин рассмеялся. Смех был коротким, похожим на звук, который издает большинство людей после удара в живот, но это был смех.

Лара стояла в дверях своей комнаты, уже в конце коридора. Она уставилась на приближающегося Ронина, разинув рот.

— Не смей, блядь, смеяться надо мной!

Дверь заскрипела, вибрация пробежала по стенам, и Ронин почувствовал, как по его обнаженной коже пробежал поток воздуха. Лара принялась возиться с другой стороны. После приглушенного ругательства замок защелкнулся.

Какое-то время Ронин стоял на месте, сфокусировав оптику на двери. Разрядить обстановку было невозможно, она уже взорвалась. Он не желал враждебных отношений с Ларой. Все, чего он хотел — все, чего, как он говорил себе, он хотел, — это увидеть ее танец.

Он не мог оставить все как есть.

Он постучал в дверь.

— Уходи. Прочь.

— Открой дверь, — сказал он, сменив тон на что-то нежное.

— Нет.

Она была права, думая, что двери — особенно относительно непрочные внутри дома — не являются препятствием для ботов. Но чего он добьется, взломав их? Он не был ее хозяином, даже не сторожем. Он предложил ей еду, комфорт и безопасность.

— Мне жаль, что я расстроил тебя, Лара.

Его внутренние часы отслеживали каждую проходящую микросекунду, и вскоре время, казалось, потеряло смысл. Она не ответила. Один раз послышался слабый шелест ткани, который, возможно, был ее движением, но он стих слишком быстро, чтобы быть уверенным.

Через пять минут и тридцать три секунды Ронин развернулся и пошел в свою комнату. Ему нужно было позаботиться о снаряжении; почистить оружие, осмотреть инструменты, заштопать одежду.

Возможно, немного отдыха охладит пыл Лары.

Возможно, ему нужно было быть более внимательным к тому, что он ей говорил.

Мне жаль, что я расстроил тебя, Лара.



Она уставилась на дверь, потеряв дар речи, ее гнев испарился. Когда она захлопнула ее, она знала, что он собирается вышибить ее и преподать ей урок. Решив не показывать своего страха, она была готова сражаться зубами и ногтями. Не на жизнь, а на смерть.

Ронин попросил ее открыть дверь. И извинился перед ней после того, как она отказала.

Какого хуя?

Никогда за свои двадцать три года она не слышала, чтобы бот извинялся перед человеком.

Его шаги затихли в коридоре, и дверь в его комнату тихо открылась и закрылась. Она заключила соглашение, предполагая, что знает все о ботах и их природе. Принятие того, что, даже если Ронин не причинит ей вреда, она будет для него не более чем домашним животным, диковинкой для его развлечения. Она могла бы смириться, если бы это помогло ей найти Табиту.

Но Ронин был другим. Он был непредсказуемым, удивительно глубоким, даже отчасти забавным, что приводило в бешенство. Как бы она ни старалась, она не могла полностью понять его.

Раскаяние сдавило ее грудь. Хотя он хорошо уклонялся от ее вопросов, он не лгал; он не понимал, что вызвало ее вспышку гнева. Как он мог? Даже если он проявлял признаки других эмоций, ему не из-за чего было чувствовать себя неуверенно. Он не мог знать, насколько ничтожными показались ей его слова.

Ты действительно думаешь, что у меня здесь есть что-то, чего бот не может достать в другом месте?

Прежде чем ее мысли приняли еще один мрачный оборот, она заставила себя лечь в кровать. Ее день начался рано, и встреча с Девоном, когда она покидала город, только задала тон всему остальному — ливню и потере кольца, взлетам и падениям с Ронином…