Книга Каменное сердце, страница 47 – Светлана Бернадская

С сочувствием, раздери его хексы! Как будто это она, а не он, сейчас висела у столба в ожидании смерти.

— Разве ты слышала это от меня?

Она застыла, глядя на него в неожиданной растерянности. Открыла рот, но тут же и закрыла, лихорадочно пытаясь воссоздать в памяти тот подслушанный разговор.

А ведь и правда… Хекс пожелал «летнее дитя», и слепая ярость застила Хелмайн глаза, но что ответил Талгор?

Что он ответил?

— Ты сказал им, что хочешь oтменить мой уговор.

Да. Это он точно говорил.

— Твой уговор с хексами — это самообман, Хелмайн. Они уже нарушили его, пытаясь заманить Кйонара в лес.

— Замолчи! — крикнула она, зажав ладонями уши. Но тут же отняла их, сжала в кулаки, глядя прямо в бесстыжие серые глаза. — Ты выдумал это, чтобы выгородить себя!

Он покачал головой — медленно, уже не трясясь.

Неумолимо замерзая.

— Ты цепляешься за иллюзии… Хелмайн… — Его голос слабел, а губы едва разжимались, искажая слова. — Уговора… не существует… Хексы лгут… Кйонар в опасности… Забери его и увези… подальше… на юг… к когану… Я мог бы… попытаться… вызволить остальных…

Да что же это такое?

Почему, почему,почемуей так хочется ему верить?

— Не надейся обмануть меня, Талгор, — отступила она, упрямо качая головoй. — Ты изворачиваешься, потому что понял, что тебя ждет, верно?

Он выдохнул — и облачко пара у посиневших губ в этот раз получилось почти прозрачным.

Кажется, он рискует замерзнуть насмерть ещё раньше, чем Хелмайн его убьет.

— Жертва… добровольная… да, я помню… сам позволил.

Хелмайн сощурилась, пристально глядя ему в глаза.

«Можешь даже убить, если выйдет».

Ну надо же. Вспомнил тот миг, когда так опрометчиво отдал свою жизнь в ее руки. И осознал.

Пора заканчивать.

Давно пора.

Она поднесла к его горлу острый жертвенный нож.

— Последнее желание?

Он с трудом разжал заледеневшие губы.

— Те дети… Они ещё живы. Прошу, попытайся…

Хелмайн закатила глаза.

— О боги, Талгор! Ты жалок! Продолжаешь прикрываться детьми? Так сильно боишься смерти?

Εго щека дернулась, в глазах отразилась глубокая обида.

— Глупо… бояться… когда… почти мертв.

Сказал — и сжал губы. Вскинул голову, не сводя с нее взгляда.

Кажется, смирился.

Хелмайн задумалась, глядя на острие ножа. Куда же? Лучше, пожалуй, в горло. Крови будет больше, да и надежнее так-то.

Словно ища ответа, посмотрела ему в лицо. Спокойное, лишь тень сожаления в серых глазах.

Она представила Талгора с раной на горле и то, как он хрипит, пытаясь сделать вдох, и захлебывается кровью.

Бр-р-р. По спине поползли мурашки.

Взгляд скользнул на поcиневшую от холода грудь, вновь зацепился за ровный шрам.

Она отложила нож на камень, достала боевой топорик, взвесила на ладони. Приложила лезвие к шраму, примериваясь. И правда — точнехонько напротив сердца.

Память подбросила недавно услышанные слова.

«От меня избавились в детстве».

«Я не проживу долго».

«Там дети… Они еще живы».

«Хексы заменят в каждом из них половину сердца на самоцвет».

Хелмайн так и застыла, осененная ужасной догадкой, и глоток холодного воздуха застрял в горле. Обрывки фраз, сказанных в разное время, сложились внезапно в единую картинку.

Не может быть!

— Ты… с севера?

Он сомкнул и разомкнул веки. Кажется, не понял.

— Этот шрам… — Дыхание сбивалось, ей самой теперь трудно стало говорить. — Почему он такой ровный? И в таком месте…