Книга Я буду твоими глазами, страница 32 – Александра Неярова

– Мудрый у тебя отец, – кивнул одобрительно.

– Да… – подтвердила. А у самой слезы на глаза наворачивались, зарезали, затмили взор. Старосте Горяну она за всё благодарна.

Глубокая печаль грузом легла на сердце: родных-то отца и матушки уже как десять вёсен нет живых. Насилу зажмурилась, избавляясь от скорбных чувств. Лишь тихий всхлип слетел с приоткрытых уст.

Главное она выжила. Придёт её время, сила пробудится и окрепнет, и Верея сполна отомстит всем повинным за жестокую расправу над её родом. За мучения и смерть каждого древлянина. Так и будет.

Плошки расставила, ложки к ним. Отвара целебного в ковш налила, водрузила на стол с противоположной от себя стороны. Краюху хлеба разломила, большую часть мужчине положила, а себе поменьше. Последний кусок.

Оглянулась через плечо на замершего у дверного косяка Яробора, почему не идёт?

– Помочь? – не видит же он ничего и слаб. Привыкнуть уже надо, посетовала на себя за недогадливость. Тяжело ему двигаться с такими ранами. Подошла к мужчине, руки протянула. – Обопрись на моё плечо.

– Я не настолько ущербный, – буркнул вдруг гневно и отмахнулся от помощи. Получилось, что ненароком звонко ударил её по ладоням, – сам передвигаться могу.

Верея губы поджала и поспешно отошла назад. Но не получалось на Яробора по настоящему злиться. Ох и сложный он человек! Истинный воин, не признающий слабости. Несмотря на своё поведение он вызывал к себе уважение.

Села на лавку и стала наблюдать, как аккуратно, но со знанием, где что находится в клети, ступает мужчина. Он не задел своим богатырским телом ни лавки, ни стоящего в углу табурета. Похоже, правда жил здесь, не соврал.

Яробор опёрся руками о рассохшуюся поверхность стола, сцепил в напряжении зубы, опускаясь. Раны от медвежьих когтей беспокоили ноющей болью.

– Вкусно. Спасибо, – распробовав похлёбку произнёс более мягким тоном, ощущая за собой вину за грубость. – Зайчатина? Давно не ел домашней стряпни.

Верея кивнула. Услышать похвалу от мужчины оказалось приятно, а после разумела, что Яробор не видит её кивка, и тихо сказала вслух:

– Да. На твоё здоровье.

Ели в тишине, нарушаемой лишь стрекотанием птиц на улице и шумным дыханием обоих. Когда с пищей было покончено, Верея попробовала вывести мужчину на разговор.

– И давно ты тут… живёшь?

– Две седмицы назад набрёл на эту избу. Волхвы поведали, что сильная ведунья, старуха мудрёная годами и опытом, здесь живёт. – Осушил ковш с отваром до дна и со стуком опустил на стол.

Хмыкнул неприязненно.

– Только не каждому встречному помочь она соглашается. Привередливая в этом деле. Думал, специально не показывается, чтобы сам восвояси убрался. Пока рыскал по окрестностям на медведя нарвался, думал, она на меня косолапого натравила. Повезло удрать от шатуна живым.

– Это не так… нет бабки моей больше. Умерла, – в голосе скрыть боль не получилось.

Одиночество и тоска обрушились на хрупкие девичьи плечи, пригиная спину ближе к матушке-землице. Верея сжала чарку с водой в ладонях. И хорошо, что молодец её сейчас не видит.

– Вон оно что. Не изводила меня, значит, старая.

– Откуда ты, Яробор? И что у тебя с глазами? – Интересно было послушать его наверняка непростую историю. – Их вылечить у неё просить хотел?

– Верно, Верея. Глаза. – Яробор помолчал немного, собираясь с мыслями и духом, а после произнёс: – Я не всегда был слеп. Два года ничего не вижу окромя холодной тьмы.