Книга Я буду твоими глазами, страница 68 – Александра Неярова

А после неожиданно попросила её… Он казалось, ослышался. Не могла она!

– Поцелуй! – шептала вторя, требуя, умоляя. Руками вцепилась в его рубаху, притягивая к себе ближе. – Мне нужно почувствовать себя живой…

– Ты бредишь, – выдавил княжич из себя ошеломленно. Просьба ведуньи перевернула всё внутри верх тормашками.

– Пожа-алуйста… – всхлипнула.

И сама потянулась к его губам. Приникла, как к единственному спасению от чего-то ужасного. Приглашала. Ждала.

– Согрей меня, Яробор… так холодно, – шептала. – Своей сделай. Твоей быть хочу.

Княжич вздрогнул и дышать перестал, когда маленькие пальчики веды широкой груди его коснулись, она робко повела ими по коже и затвердевшим в напряжении мышцам. Втянул с шумом воздух в себя.

Как он мог устоять? Не осталось в нём такой силы.

От желанных слов голова пошла кругом, а нутро жгло так, словно на кожу попала капля раскаленного железа и прожгла сердце насквозь.

– Утром… потом пожалеешь. Ненавидеть станешь, – шипел, против воли своей выталкивая изо рта слова, остановить пытаясь и её, и себя.

– Нет. Не буду, – заверила упрямо, отвечая.

Потянувшись вверх, проложила цепочку неумелых поцелуев от колючего подбородка к губам.

Даже не ласка, просто прикосновение! А от нахлынувшего желания затрепетало внутри всё, как у юнца. Тело изнывало в ожидании незабываемой ночи.

– Я не смогу тебе дать больше, – пытался объяснить княжич тяжкий груз, кой ляжет на его плечи и сердце. Не мог он жениться на Верее после этого!.. Долг иное велит.

А она льнула к нему, бедовая, всё ближе. Словно он являлся нагретой на солнце скалой. Дрожащими руками гладила и судорожно цеплялась за каменные плечи. Оплела его ногами, и спрятала холодный нос в выемке под жилистой шеей.

Глубоко вдохнула. Ноготки царапнули спину и лопатки сквозь одежду.

– Напросишься ведь… – зарычал прямо в припухшие от покусываний губы, стискивая пальцы на бедре Вереи.

– Пу-усть, – охрипло застонала. Казалось, молодая прекрасная ведунья всё понимала. И от последнего становилось только горше. – Подари мне эту ночь.

Не нашёл больше что возразить, да и противиться сам себе больше не мог. Не хотел! Давно желал девицу, хоть и в глаза не видел ни разу. В паху невыносимо, до боли тесно.

И потянулся к ней со всей безудержной страстью и нетерпением, как и она к нему. Жадно сминал податливые уста, сладкие, сохранившие вкус медовой воды, которую они пили перед сном.

Верея отзывалась с пылом, неумело целовала с такой же готовностью, с какой он её целовал! А княжич хмелел с каждым новым мигом.

Грубыми пальцами ласкал её затылок, пропускал сквозь них пряди мягких, как заморский шёлк, волос.

Пил и пил поцелуй с ней, словно сурицу, туша боль и отчаяние в трепещущем от наслаждения сердце. Вкушал и пил её горячее дыхание, поглощая огонь, что сжигал девицу изнутри, и своей страстью взамен с ней щедро делился.

Всего одна ночь, решил Яробор для себя.

Склонился ниже и коснулся губами тоненькой жилки на бархатной шее. Верея немедля откликнулась, да так горячо, что тело в сладкой истоме свело. Имя его протянула, голову запрокинула, во власть его всю себя отдавая.

И ловким движением рук княжич развязал и приспустил тесёмки надетой на неё им же рубахи. Налитые холмики грудей обнажая со сжавшимися ягодками. Попробовал обе языком и губами, посмаковал ненасытно. Ладонью огладил. По хрупкой талии провёл. Осиная!