Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 177 – Ри Даль

— Спасибо, Эллая, — наконец выдохнула я, стараясь собраться. — Спасибо, что рассказали. Это… это многое объясняет.

Она только кивнула, её взгляд был пустым, будто она уже отпустила всё, что держала в себе столько лет.

— Будь осторожна, Киора, — тихо сказала она. — И ты, Райли, — она посмотрела на Райли. — Этот дворец… он пожирает всех, кто осмеливается искать правду. Берегите себя.

Я хотела ответить, но Райли мягко сжал моё плечо, давая понять, что пора уходить. Мы попрощались с Эллаей, и вскоре она растворилась в тени сада, будто её и не было.

Утро отбытия выдалось холодным, с низким серым небом, которое, казалось, придавило Асериз своей тяжестью. В воздухе витал запах сырости и конского навоза, а над площадью перед дворцом Влассфоров гудел ветер. Мы с Райли и Санной стояли у огромной повозки, запряжённой двумя крепкими лошадьми, чьи бока лоснились в утреннем полумраке. Повозка была нагружена бочками с соленьями и вареньями, аккуратно укрытыми рваными холстами, чтобы всё выглядело так, будто мы — обычные бедствующие странники, а не курьеры опасного груза. Великий Митроил, конечно, позаботился, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Всё было продумано до мелочей: потёртые мешки с провизией, старые одеяла, несколько мятых котелков, будто подобранных на обочине. И всё же я чувствовала, как тревога сжимает грудь, словно холодная рука.

Санна, закутанная в свой серый платок, подпрыгивала на месте, её глаза блестели от нетерпения. Девочка то и дело тянула меня за рукав, шепча: «Ну когда уже поедем? Когда?». Её энтузиазм был заразительным, но не мог разогнать мрак, что поселился в моей душе. Райли, напротив, выглядел так, будто собрался на увеселительную прогулку: лёгкая улыбка, небрежно расстёгнутая рубашка, волосы растрёпаны ветром. Он с удовольствием похлопал одну из лошадей по крупу, будто старого друга, и бросил на меня взгляд, полный привычной насмешки.

— Ну что, милая, готова покорять Мятежные Горы? — спросил он, подмигнув.

Я только хмыкнула, не находя в себе сил ответить с той же лёгкостью.

В голове крутились слова Эллаи, её рассказ о пропавших детях, о Ронаре, о Вайдерии, о Мирине, о лжи, что пропитала дворец, как сырость — эти каменные стены. Мой ребёнок… Где он? Жив ли? И что за тайны скрывает этот груз, который мы везём? Я знала слишком много и слишком мало одновременно, и от этого становилось только тяжелее.

Шаги за спиной заставили меня обернуться. Из дворца вышли трое: Тирам Влассфор IV, его мать Дардэлла и, конечно, Великий Митроил, чья алая мантия колыхалась, будто живая, а Око Дракона на его шее сверкало холодным светом. Их появление заставило воздух вокруг сгуститься, и даже лошади, кажется, зафыркали неспокойно.

Тирам шагнул вперёд первым, его взгляд, как всегда, был холодным и надменным, но в нём мелькнуло что-то ещё — любопытство, что ли? Он остановился напротив меня, чуть склонив голову, и заговорил тихо, так, чтобы другие не слышали:

— Зина, — произнёс он, и от звука его голоса у меня по спине пробежали мурашки, — по возвращении я надеюсь всё-таки увидеть твоё лицо. Без этих… — он кивнул на мой платок, — уловок.

Я замерла, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Прежде чем я успела ответить, Дардэлла мягко, но настойчиво взяла сына за локоть и оттащила назад. Движение было аккуратным, почти незаметным, но в нём чувствовалась властность, которую она так умело прятала за улыбкой.