Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 73 – Ри Даль

Подойдя к телеге, я наклонилась к мешкам, где под яблоками и тряпьём прятался меч Брунара. Сердце колотилось, как у школьницы перед экзаменом, но руки действовали быстро. Я рванула ткань в сторону и выхватила клинок, который оказался таким тяжёлым, что я чуть не уронила его себе на ногу.

— А ну, назад! — крикнула я, направив меч на негодяев. Клинок дрожал в моих руках, но я надеялась, что это выглядит грозно.

Троица замерла, но не от страха, а от удивления. А потом они снова заржали, как стая гиен. Лысый даже хлопнул себя по колену, чуть не подавившись яблоком.

— Ой, мамочки, она с мечом! — загоготал долговязый. — Да ты хоть держать его умеешь?

— Последний раз говорю, — прошипела я, чувствуя, как щёки горят от злости. — Уберите руки от моей лошади, или я вам эти руки поотрубаю!

Я, конечно, пыталась выглядеть свирепо и убедительно, но в реальности никакой уверенности не ощущала. Когда-то, в Бедовой Пустоши, мне уже приходилось вступать в бой. Но тогда всё происходило быстро и стремительно, на голых инстинктах. Я почти не раздумывала и ничего не решала — просто действовала. К тому же тогда клинок в моих руках был вполне подъёмным, и мне не составляло труда орудовать им, пусть и неумело. Теперь-то уж стало понятно, почему Эллая дала мне именно кинжал — его не только проще спрятать, но и сражаться им куда проще.

Сейчас же я сжимала в ладони рукоять меча Брунара. А это совсем другое дело, да и обстоятельства было совершенно иными. Бандиты не рвались немедленно вступать в бой, да и были они простыми людьми, а не ужасающей нечистью. Пальцы у меня немели, а клинок, тяжёлый, как мельничный жёрнов, дрожал в руках, угрожая выскользнуть. Я едва удерживала его, не говоря уже о том, чтобы нанести удар. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвёт грудь, а ноги подкашивались, словно я шагала по зыбучему песку.

Передо мной стояли трое — громоздкие, как портовые склады, уверенные в себе. И вся троица лишь ухмылялась пожелтевшими, как старый пергамент, кривыми зубами.

— Ну, давай, девочка, — подначивал долговязый. — Покажи, как ты умеешь махать этой железкой.

За моей спиной дрожала Санна, её маленькая ладошка в моей руке была горячей и влажной от страха. Я чувствовала, как она цеплялась за меня, и это было самым главным стимулом выстоять в данной схватке. Бедная девочка, только что вырвавшаяся из цепей, а я, вместо того чтобы увести её в безопасное место, втянула в эту передрягу. Отступать было некуда.

Я стиснула зубы, чувствуя, как щёки запылали от гнева. Неужели я, женщина, пережившая столько испытаний, не смогу дать отпор трём бандитам? Стиснув рукоять меча ещё сильнее, я шагнула вперёд и замахнулась.

Однако клинок, тяжёлый и неуклюжий, повёл себя, как своенравный жеребец, — вместо того чтобы послушаться, он утянул меня в сторону, и я чуть не потеряла равновесие. Удар пришёлся по воздуху, а долговязый легко отскочил, продолжая хохотать.

— Пред Оком Целлианы! Да ты опасная штучка! — обрушился на меня издевательский хохот.

Я воспользовалась моментом всеобщего веселья и замахнулась снова, на этот раз целясь в лысого. Но и эта атака оказалась ничем не лучше: меч отклонился, задев край телеги, и я вскрикнула от боли, когда отдача пронзила плечо. Лысый увернулся, даже не удостоив меня взглядом, а бородач, державший уздечку, шагнул ко мне, вытаскивая из-за пояса кривой нож.