Книга Тэсса на краю земли, страница 107 – Тата Алатова

– Кто знает, – в его голосе прозвучала легкая добродушная самоирония, означающая, что он понимает, как странно выглядит, и ему неловко за то, что это неудобно для окружающих. – Возможно, до конца своих дней.

– И что это значит? – нахмурилась Фанни.

– Что, кажется, я на полном серьезе в тебя втюрился. И из-за этих, ну знаешь, бабочек в животе я все время немного встревожен.

– Как это – на полном серьезе? – немедленно заинтересовалась Фанни, не скрывая торжества в своем голосе. – Что значит – втюрился? Когда это произошло?

Ей хотелось подробностей.

Не каждый день, знаете ли, такое доводится услышать.

В случае Фанни – никогда раньше.

Она вспомнила весь свой постыдный травматичный опыт так называемых отношений. Кто-то относился к ней как к экзотике, другие пытались доказать широту своих взглядов – вроде как «эй, посмотрите, для меня внешность вовсе не главное». Третьи обращались с презрительным высокомерием – «я же осчастливил тебя своим вниманием, убогое ты создание».

Фанни понадобилось много лет, чтобы перестать думать о себе точно так же.

И вот – светлый, нежный Кенни, в душе которого не было места цинизму и подлости. Не мог он такое сказать, чтобы посмеяться над Фанни.

– Да почти сразу и втюрился, – бесхитростно признался он. – Ты – воплощение свободы, Фанни.

Девочка-подросток, которая носила толстовки с капюшоном в любую погоду, сейчас бы истерически расхохоталась.

Но Фанни – Фанни не стала. Она приложила много сил, чтобы стать той, кто сейчас сидела на высоком табурете, пытаясь не потерять кроваво-красные мюли с мехом и на огромных каблуках.

Она, Фанни, прошла долгий путь в поисках своего дома.

И своего Кенни.

Но не успела она потянуться вперед, чтобы коснуться губами просвечивающих губ, как звякнули колокольчики над входом и в магазинчик вплыла чета Милн.

Полнолуние прошло, и теперь они выглядели самыми обыкновенными людьми. Фанни нравились их кудрявые ушки, и она всегда жалела, когда они теряли свою мохнатость.

Отпрянув назад, она с независимым видом уставилась на этикетку лежавшей на прилавке шоколадки.

– Привет, – сказала Дебора оживленно. – Фанни, милая, как хорошо, что и ты здесь. Уж ты-то всегда все и про всех знаешь!

– Ну разумеется, – подтвердила она. – Я секретарь администрации Нью-Ньюлина и полицейского участка. Такая у меня работа.

– Работа, – пренебрежительно фыркнул Билли Милн, обычно на редкость немногословный. В одно короткое слово он умудрился вложить все, что думает об этих бесполезных госслужащих.

– Перерыв на обед, – сухо уведомила его Фанни и отвернулась, демонстрируя, что не намерена продолжать беседу в подобном тоне.

– А скажи нам, Кенни, – вкрадчиво заговорила Дебора, – где нынче все вокруг берут младенцев?

– Что? – изумился он.

– Ну это же… прямо-таки тренд какой-то! Что ни день – так откуда ни возьмись появляется очередной карапуз.

– Вы что же думаете, – растерянно произнес Кенни, – что я продаю их в своем магазинчике?

– Ну откуда-то же они появляются! Хлоп – и пожалуйста!

– Заводятся от одиночества, – не удержалась от ехидной ремарки Фанни. – Вам с Билли дети не положены: вы есть друг у друга.

– Знаешь, милая, – хмыкнула Дебора, – весь мой жизненный опыт говорит о том, что обычно все происходит ровно наоборот.

– Это же Нью-Ньюлин. Здесь только так и бывает: люди получают что заслуживают, – и Фанни окинула Кенни нежным взглядом.