Книга Люся, которая всех бесила, страница 163 – Тата Алатова

– Ты не пройдешь! – крикнула Нина Петровна довольно спокойно, и дверь, которая уже начала приоткрываться, с грохотом захлопнулась.

Ходили слухи, что домовики практически неуязвимы на своей территории, но Люся впервые видела их видовые возможности в деле.

Черт, не того Ветрова она устроила на своем диване!

– Бабушка, опять ты за свои фокусы! – раздался сердитый голос из-за двери.

– Хм. – И дверь чуть-чуть приотворилась, ровно настолько, чтобы продемонстрировать злобную мареновскую физиономию.

– Фу, напугал, – отмерла Люся.

– И ты меня тоже, – заметил он неласково.

Нина Петровна наконец впустила его в квартиру, и Ветров, примерившись, чтобы не попасть в глину, чмокнул Люсю куда-то в ухо.

– Что ты тут делаешь? – опомнилась она. – Обалдел совсем? Ты же лечиться должен!

– А я и лечусь… Люсь, ты бы отложила трость, что ли. Завтра придет медсестра и поставит мне капельницу. Назначения врача у меня есть, чего там зазря валяться.

– Медсестра, значит, – рявкнула Люся, – теперь ты будешь ярилок в мой дом таскать?

Его кривой рот растянулся в улыбке.

– Ой, пора мне спать. – Нина Петровна вдруг зевнула и поспешила к себе.

Люся посмотрела ей вслед.

– Видел, как она дверь захлопнула?

– Еще бы. Чуть по носу не заехала.

– Ты знал, что она так умеет?

Ветров, пользуясь Люсиной растерянностью, просочился в гостиную и торжественно улегся на диван с видом триумфатора. Вот же зараза!

– Знал, конечно. У бабушки никогда ничего не подгорает, не убегает и не засоряется. А открыть-закрыть окна и двери – для нее вообще раз плюнуть.

– У всех способности как способности, – с завистью пробормотала Люся, – и только я… лягушка!

– Да и лягушка из тебя так себе, – безжалостно заявил Ветров. – Где твои видовые поддержка и сопереживание? Пришла утром, отчитала меня как школьника и унеслась.

– Пашенька, – нежно прошипела Люся, которая терпеть не могла разговоров о том, что из женщин ее вида получаются лучшие жены. Как будто она функция, а не человек. – Мои поддержка и сопереживание заныканы до востребования и не рассчитаны на разных проходимцев, которые даже в больнице как следует полежать не могут. А если ты тут помирать соберешься или тебя судорогой скрутит?

– Ой, – простонал Ветров, – что-то голова закружилась. Мне бы теплого молочка, детка, и какой-нибудь плюшечки.

– Тамбовский волк тебе детка, – обиделась она, но все-таки сходила на кухню, отрезала ему кусок тарта и даже молока с медом разогрела.

– Лапонька, – спросил он, принимая поднос из ее рук, – а ты так и будешь ходить зеленой? Самоидентифицируешься? Подаешь миру сигналы?

Со своими лапоньками и детками он, кажется, вышел на новый уровень омерзительности. Люсю аж передернуло.

– Когда ты узнал обо мне и Великом Морже? – спросила она, усаживаясь на пол перед диваном и любовно обнимая трость, – настолько с ней сроднилась, что без нее чувствовала себя беззащитной.

Пришло время Ветрову кривиться от отвращения.

– Люся, я же ем, – возмутился он, – а ты про такие пакости… Не очень давно. Сложил два и два, когда он внезапно объявился по месту моей службы у черта на куличках. Так мол и так, сказал, серия, повышение, безопасность Людмилы Осокиной, переезд в квартиру бабушки. И главное, все так по-свойски, типа старый друг семьи, типа мы же тут как добрые знакомые беседуем. И тут я ка-а-ак понял, откуда у сопливой студентки была такая поддержка с тыла, что она даже моего отца свалила.