Книга Люся, которая всех бесила, страница 212 – Тата Алатова

– Этого еще не хватало! – ожидаемо отреагировал Ветров.

– Ну, бабуля, принимай дерево, – раздался голос кимора Стаса.

Господи, когда Нина Петровна его-то успела припахать?

– Я не буду вставать, – объявила Люся, – к черту все эти новогодние затеи.

– Объясни мне, – попросил Ветров, – бабушка боится незнакомцев или нет?

– По одному она может их переносить. Наверное. Я уже ни в чем не уверена. И вообще, разбирайся со своей бабушкой без меня!

Кажется, это называлось откатом.

После долгих недель нервного перенапряжения психика Люси отказывалась функционировать.

Она нуждалась в спячке.

– Вот что, – решительно заявил Ветров, – пойдем-ка мы с тобой прогуляемся.

– Куда? – простонала Люся. – Там зима. Там холодно.

– Вставай-вставай. Когда ты в последний раз просто гуляла по улице?

– Летом, как и все нормальные люди!

– Ты, радость моя, – шепнул он ей на ухо, – к нормальным людям всяко не относишься. Так что пошли.

На улице было солнечно, морозно и людно.

Все куда-то бежали с таким озабоченным видом, будто опаздывали на сверхважное мероприятие.

Люся шагала, одной рукой крепко опираясь на трость, а другой – на Ветрова.

У нее было что-то вроде панической атаки.

Идти по улице без охраны? Как странно и непривычно.

– Ты уверен, – спросила она, – что в исследованиях описан мой оборот? Синичке точно больше от меня ничего не нужно? Может, она хочет еще что-то выяснить или доказать?

– Вряд ли у нее это получится из камеры предварительного заключения.

– А «Явь»?

– С этим разбирается прокуратура. Выдыхай уже, Люсь.

– Куда мы вообще идем?

– Давай позавтракаем где-нибудь.

– Где-нибудь, где нет твоей бабушки? Ты серьезно собираешься дуться на нее?

– А ты нет? Куда подевалась твоя злопамятность, которая так нравилась мне?

Люся остановилась, заглядывая в его лицо. На них немедленно кто-то налетел.

– Что еще? – спросила она требовательно. – Злопамятность, ладно. Стрессоустойчивость, это ты уже говорил. Может, аномальная живучесть?

Ветров ухмыльнулся.

– Безусловно, – согласился лениво. – Твоя аномальная живучесть, в конце концов, вошла в фундаментальные исследования стрессовых оборотов нижних архов. Это именно то, что заводит мужчину.

– Ты думаешь, это смешно?

– Я думаю, что ты паникуешь и срываешься на мне, – мирно ответил Ветров. – Ты всегда нападаешь, когда тебе не по себе.

– Когда это я на тебя нападала? – поразилась Люся.

Он засмеялся.

Это было красиво – снежинки на его вязаной шапке, солнечный свет на ресницах, по-утреннему гладко выбритое лицо, прищуренные от смеха глаза, низкие перекаты в его голосе.

Люся неожиданно сама для себя обхватила его лицо ладонями в пушистых варежках и поцеловала.

Просто потому, что могла.

Целоваться посреди улицы на морозе было так по-студенчески, глупо, сладко, холодно, бестолково, что у нее заходилось сердце.

Трость упала и куда-то укатилась, и Люся не стала ее поднимать.

Они нашли небольшую пекарню, где пахло кофе и подавались пончики.

Ветров заказал их целую гору – с клубничной и шоколадной начинкой, с вареной сгущенкой и орехами. И две огромных чашки капучино.

– Почему ты болтаешься со мной по городу? – спросила Люся. – Тридцать первое декабря – рабочий день.

– Потому что сегодня воскресенье.

– Правда? – Кажется, она совсем потерялась во времени. – И что дальше? Ты получишь свое повышение?