Книга Люся, которая всех бесила, страница 215 – Тата Алатова

Уж не думает ли он, что Люся выставит его вон?

По крайней мере его хоть не смущает, что квартира куплена Китаевым. Привычка к деньгам – ты не заморачиваешься из-за таких пустяков. Несколько миллионов туда, несколько миллионов сюда.

Интересно, Ветров-папа все-таки отлучил Пашу от семейной кормушки, или сын кривит морду, но регулярно получает деньги на счет?

Люди горазды не видеть бревен в своих глазах.

Паша прав – никто из них не идеален, но вот же они: лопают пончики на завтрак.

– Раньше я любила свою квартиру больше всего на свете, даже больше редакции, – призналась Люся. – Хотя в свое время мне понадобилось много сил, чтобы выкупить под нее помещение. Это же самый центр города, историческое здание, ценник был действительно конским. Но редакция принадлежит не только мне, но и всем, кто там работает. У меня нет крепостнических замашек, что бы ни думала на этот счет моя секретарша. А квартира была моей тихой гаванью, где меня никто не беспокоил. Я возвращалась туда и думала: господи, какое счастье! Вот дверь, которую я могу запереть. Вот кровать, на которую я могу лечь.

Люся говорила, не глядя на Ветрова, но чувствовала, как его рука каменеет на ее плече.

– И к чему ты ведешь? – сухо спросил он.

– Ни к чему. Просто удивляюсь тому, что и мне нравится жить с тобой. Скорее всего, я бы спятила, если бы тебя не было рядом все это время.

Как ни странно, это вовсе не успокоило Ветрова.

– Это же не какой-то синдром, когда невольно привязываешься к человеку, охранявшему тебя долгое время? – подозрительно спросил он.

– Люди называют это благодарностью, – засмеялась Люся. – Пашка, ну что ты такой параноик!

– Это потому, что ты не ярилка, – объяснил он, а Люся от такой наглости подпрыгнула на месте.

– И что это значит? – прошипела рассерженной змеюкой.

Ветров опять ухмылялся. Окончательно сбросил напряжение. Вернулся к своей беспардонной вальяжности.

– С ярилками все просто, – развалившись на стуле, принялся разглагольствовать он, – ты знаешь, чего они хотят. Они знают, чего хочешь ты. Никаких недомолвок.

– Ты понимаешь, что говоришь во множественном числе? – нахмурилась Люся. – Как будто речь идет о каких-то безликих женщинах.

– Ты собираешься выступить за права ярилок?

– Нет, – вспомнив о сестре, решила Люся, – черт с ними.

Ветров тихо засмеялся.

– Я обещал себе завязать. Ну, с бессмысленным сексом, – шепнул он удивительно интимно, согревая ее ухо кофейным дыханием. – Ты и сам становишься бессмысленным после него. Такой весь удовлетворенный и неудовлетворенный тоже. Вроде как было хорошо, а вроде через двадцать минут и не помнишь об этом.

– Секс – это же не таблица умножения, чтобы запоминать его. – У Люси выступили мурашки от этого шепота.

Сразу же захотелось вернуться в родную постель. С Пашей, разумеется. А разговаривать о ветровском прошлом и всяких ярилках не хотелось совершенно. Но она сидела, пригревшись в его руках, и слушала.

– Наверное, это возраст. – И он снова обдал дыханием ее ухо, а потом шею. Хорошо, что в пекарне было пусто и никто не смотрел, как они тут тискаются. – Ты начинаешь искать смысл.

– Смысл в сексе? – О чем они вообще говорят… – Паш, ты в целом как? Нормально? Не слишком усложняешь?

– Вот об этом я и говорю, – рассердился он на пустом месте. – Это ты слишком все упрощаешь. Тебе нравится жить со мной – и все. Живи, Пашенька, о чем тут думать.