Книга Соломенное сердце, страница 81 – Тата Алатова

— Не жалеешь теперь? — спросил Даня.

— А чего жалеть? Я-то везде пригожусь, мастерство всегда при мне, да только неохота нынче ничего. Так бы сидел всю жизнь на полянке и семечки лузгал. Был я хорошим, был работящим, а получил в ответ дулю. Вот и скажи мне, какой прок от стараний.

— Мог бы и проклясть кума-то, — подумав о мстительном горнодобытчике, чья жена была так ласкова, пробормотал Даня. — Меня же проклял рогатый муж, вот и мыкаюсь теперь с вассами.

— Проклял — и правильно, — обрадовался Потапыч. — Вот и мыкайся хоть с водными девками, хоть с деревяшками лесными. Ты зачем к чужой жене полез? Не твое — не трогай.

Как будто это не Потапыч спозаранку предлагал лошадей увести!

— А кто меня знает, — вздохнул Даня. — Красивая она была, лукавая. Не умел я перед искушением устоять, глянет на меня женщина призывно — так портки сами собой и спадали. Теперь-то после каждого поцелуя морда огнем горит, только вассы могут этот огонь унять. Так что, считай, наказали меня без дураков, как следует.

— Так ты того, без поцелуев любись. Тю, нашел себе помеху, — подивился Потапыч.

— А вдруг что другое тогда полыхнет?

Потапыч захохотал так громко, что едва слышно заворчали в ответ горы.

— И как это, с вассами? Мокро, поди?

— Мокро, — согласился Даня, — прохладно, легко. Духи не знают ни любви, ни ревности, ни ненависти. Не ждут от тебя верности, не спрашивают, куда ты идешь и когда вернешься. Правда, была одна васса, которая предложила мне стать призраком, чтобы разделить ее долголетие.

— Это помереть, стало быть? — оторопел Потапыч. — Слышь, а призраки разве не бабкины сказки?

— Может, и сказки. Проверять мне как-то не хотелось.

Потапыч снова громогласно загоготал, а Даня незаметно вздохнул. Как бы ему заполучить Полю обратно?

У КПП Полю ждал Постельный. Он стоял, небрежно прислонившись к неброскому темному автомобилю, и разглядывал хмурое утреннее небо.

Поля плавно припарковалась рядом и подошла к нему. Ей ужасно хотелось спать: половину ночи они с Егоркой проболтали, а вторую половину снаряжали ее в дорогу. Мальчишка держался стойко, но все равно перед самым прощанием разревелся. Растерянная Поля пообещала ему, что однажды вернется, хотя на самом деле не понятия не имела, сможет ли. Одинокому среди учителей и нянек Егорке хотелось дать хоть какую-нибудь надежду. Или нет. Сложный был выбор.

— Доброе утро, Александр Михайлович.

— Сбегаешь, Полюшка? — спросил он отстраненно. — Я так и думал, что ты попытаешься.

— Не пропустите?

— Отчего же, пропущу. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как юная княжна Катя осваивает искусство многоходовок. Ты же так и осталась маленькой лесной дикаркой, хоть и попала в княжескую семью. Однако ты исполнительна и явно обладаешь необычными способностями, раз единственная во всем княжестве можешь преодолевать перевал. Нетрудно понять, что княжне Кате вовсе не улыбается держать тебя под рукой Андрея Алексеевича. Я был уверен — она приложит все усилия, чтобы спровадить тебя из Первогорска.

— К счастью, тут наши желания совпадают, — нейтрально заметила Поля, не понимая, для чего он перед ней распинается.

— Впрочем, тебе наша внутренняя кухня вряд ли интересна, — спохватился он. — Вот что, Поля, давай-ка мы с тобой условимся: я сейчас отвернусь, а ты передашь от меня посылку в Лунноярск.