Книга Соломенное сердце, страница 89 – Тата Алатова

С наслаждением макая блины в сметану, Даня не удержался от провокации и снова заговорил об истощенных полях и обрядах плодородия. Старейшина гневно сверкнул глазами, а вот его сыновья разволновались.

— Но ведь это срамота, — пробормотал один из юношей.

Даня замешкался с ответом, потому что его рот был набит, и тут заговорила Поля с пылом, который редко ее настигал:

— Срамота? — повторила она звонко. — Да если тьерра обернется прекрасной женщиной, наденет белые одежды и встанет перед человеком — это великая удача, а не срамота! Это значит, что ваши закрома будут полны, а семья не познает голода. Срамота! Да с каких пор люди решили спорить с заветами ушедших богов? С каких пор вы решили встать выше духов?

За длинным столом из тяжелого дуба воцарилась тишина. Все смотрели на Полю, чья голова, казалось, пылала золотом в ярких утренних лучах.

— Тьерры трудятся с ранней весны до поздней осени, их ладошки всегда в мозолях, а пятки грязны от земли и оцарапаны колкими травами. И теперь вы решили, что можно не благодарить их за заботы? Что можно не приносить тьеррам теплого хлеба, не вязать для них венков из полевых цветов? Тогда не печальтесь, если засуха начнет уничтожать ваш урожай год за годом.

— Полюшка, — задушевно проговорил Даня, проглотив свой блин, — сколько раз тебя просил не сыпать проклятиями направо-налево.

— Это было проклятие? — побелела жена старейшины. — Девушка действительно наслала на нас засуху?

Поля уже порывалась что-то возразить, но Даня поспешил перебить ее.

— Ох и остра моя невеста на язык, — будто проказливые мунны нашептывали ему за обоими плечами. Так хотелось напакостить всему семейству, которое нацелилось присвоить Полю себе. Да как эти тупоголовые тупицы только осмелились подумать, что она войдет в их семью! Нет уж, проще поймать ветер сетью, чем им заполучить ее. — Каждое ее слово разит, как сто кинжалов. Да вы и сами слышали — она даже духам Гиблого перевала велела убраться прочь, и они убрались.

Чем больше он говорил — тем круглее становились Полины глаза.

Однако она благоразумно хранила молчание, не возражая против той ереси, которую нес Даня.

А и пусть, подумал он весело. Пусть ее боятся — может, трижды подумают, прежде чем втягивать в свои политические игры.

— Это невеста вас прокляла? — спросил тот сын старейшины, который выглядел самым взрослым. Ух ты, глазастый какой.

— Так заметно? — Дане редко встречались люди, способные вот так запросто увидеть клеймо горнодобытчика, которое он носил на себе. — Все дело в том, что прежде я был чересчур распущенным, вот и поплатился.

Что было, между прочим, истинной правдой, только Поля тут была совсем ни при чем.

Однако это произвело сильное впечатление. Все большое семейство притихло, растерянно переглядываясь. Кажется, женится на Поле резко перехотели все незадачливые женихи скопом.

— Что же теперь делать? — робко спросила жена старейшины.

Даня на мгновение замешкался, придумывая изощренный ответ, но тут снова в разговор вступила Поля:

— Проведите обряды плодородия. Не обижайте своих тьерр.

— И разрешите нам ободрать ваши калину с рябиной, — добавил Даня.

Старейшина отпустил Полю хмуро, но без промедления. Однако, по словам Дани, приставил к ним парочку ручных муннов для пригляда. Решено было муннов не отгонять — пускай следят, раз дело такое, а им, честным людям, скрывать нечего.