Книга Тетушка против, страница 117 – Тата Алатова

— Свалилось, ого-го как свалилось, — охотно соглашалась с ним Пруденс.

— Я только надеюсь, что мы прибудем в Арлан до того, как город проснется, — прошептала Соланж. — Это же совершенно не комильфо: мы одеты как самые бедные крестьянки! А ты еще весь в окровавленных повязках, как будто тебя тут били.

Ему было тепло и сонно. Некая Луизетта, все твердившая о каких-то корабликах и норовившая показать старый шрам на щиколотке, сердобольно сунула ему кусок пирог, и Рауль жадно съел его стоя, пошатываясь от усталости. А потом появилась телега, в которой все расселись, а он упал навзничь, и не осталось в этом мире силы, заставившей бы его подняться.

Родовой замок рухнул.

Зарождающиеся чувства к Пруденс приказали долго жить.

Уверенность в исключительности своей семьи погасла.

Ни денег, ни любви, ни гордости.

Скрипучая телега, солома под щекой и ни одной целой рубашки.

Никогда в жизни Рауль не чувствовал себя таким уязвимым, слабым. Болело плечо, свербило в горле, желудок крутило от голода, не спас кусок пирога, а в голове царили заброшенность и опустошение.

И только меч — слишком тяжелый, непомерно длинный, убаюканный дубовыми ножнами — покорно лежал под рукой, обещая никогда его не предать, не оставить.

Маргарет хорошо помнила и любила этот особняк на Закатной улице: в прошлом они с Констанцией частенько навещали словоохотливую старушку-вдову, которая угощала их маринованными артишоками с кроличьим или куриным паштетом, фруктовыми пирожными и обязательно вишневым ликером на сладкое — для пищеварения.

За кованой оградой с каменными столбиками в некотором отдалении от дороги прятался двухэтажный дом, построенный из тесаного известняка медово-охристого оттенка, выгоревшего на южном солнце. Не слишком большой, дом обладал неповторимым старомодным уютом — в вестибюле и кухне полы были выложены крупной каменной плиткой, в комнатах — закрытым коврами паркетом. По стенам висели гравюры со сценами охоты (привет от давно почившего супруга хозяйки) и незатейливые акварельные пейзажи. Обои в мелкие цветочные узоры, многочисленные диванчики-кресла с высокими спинками и изогнутыми ножками, пасторальные статуэтки, буфет, изнемогающий от обилия фаянса и торжественного фарфора, небольшая анфилада на втором этаже, многослойные тяжелые портьеры и легкие тюли, зеркала в изящных рамах — словом, после негостеприимной громады замка это временное прибежище вызвало у Маргарет глубокую нежность.

Они прибыли сюда, едва-едва опередив рассвет, и Соланж, невероятно сконфуженная простой шерстяной юбкой и короткой блузой, которые ей удалось купить у крестьян, немедленно бросилась внутрь. Жанна, оглушенная, ослепшая от горя, так и осталась бы сидеть на телеге с портретом в обнимку, если бы Маргарет не отвела ее, как потерянного ребенка, в малую гостиную. Что касается Рауля, то Жан и огромный рыжий ключник, отправленный сюда Констанцией, просто взяли его за руки и ноги и отнесли в одну из спален, отчего тот даже не проснулся.

Маргарет распрощалась с крестьянином и его осликами, закуталась в плотный шерстяной платок и набрала полную грудь свежего утреннего воздуха, прикидывая, что нужно сделать в первую очередь. Что же, возвращение в Арлан вышло не таким, как она предполагала, но жизнь в целом редко прислушивалась к ее пожеланиям.