Книга Тетушка против, страница 64 – Тата Алатова

Потом он уехал ко двору, а Люка остался в замке, в надежде уложить в головы Жанны и Соланж хоть какие-то крупицы знаний помимо танцев и хороших манер.

Рауль никогда не интересовался, что случилось с его гувернером, потому что был уверен — он отправился в новый дом к новым ученикам.

Тут новая мысль тошнотой и спазмом скрутила живот — эту лабораторию использовали отец и Глэдис Дюран. Это при отце с Люкой случилось… вот это.

Зажав рот рукой, Рауль стремительно понесся прочь, к солнцу и свежему воздуху, но не успел добежать до сада, и его вырвало прямо к каменным ногам одного из бесчисленных Флери. Согнувшись пополам, он едва не уронил кристалл света, бессмысленно таращась на извергнутый завтрак, а потом раздался сдвоенный крик, заставивший его содрогнуться всем телом.

На мгновение — длинное, как сама жизнь, мгновение — всем его существом овладело желание убраться отсюда прочь, из этого склепа, из этого замка, вернуться в Арлан и никогда не вспоминать о произошедшем. Но ведь кричала Пруденс, румяная, крепкая, упрямая, несносная Пруденс — и мир пришел в движение, когда Рауль понесся по склепу снова, но не на свободу, а обратно в зловещую лабораторию.

— Что случилось? — закричал он с порога.

Непривычно бледная, почти белая Пруденс ответила:

— Бартелеми случайно разбил одну из склянок, и оно… оно…

Рауль и сам теперь разглядел: бешеная кувшинка из болота выбралась из мешка, ее мясистый корень, похожий на сплющенного червя, впитывал лужу пролитого раствора. Листья-ловушки расправились, обнажив острые, загнутые внутрь шипы-клыки.

Растяпа-алхимик прижался к стене, тяжело и загнанно дыша. Он не сводил взгляд с кровавого цветка. А из центра розетки уже выполз толстый усик-щупальце, извиваясь во все стороны, будто принюхиваясь и оглядываясь. Наконец, оно определилось с добычей, шипы завибрировали, издавая высокий, хищный вой, и щупальце устремилось к подвешенному телу.

— Ну уж нет! — воскликнул Рауль, и без того сраженный участью Луки. Оглядевшись, он не нашел ничего, что могло бы сойти за оружие, поэтому просто прыгнул к кувшинке и принялся давить ее толстыми подошвами ботинок.

Она погибала с шипением, с багряно-черными пузырями, но черт побери… это же было всего лишь растение, а не чудовище! Перебитые стебли удушливо пахли гнилыми лилиями. Растоптанный цветок выглядел так невинно, будто совсем недавно не щелкал плотоядно клыками.

— Вот так-то, — удовлетворенно сказал Рауль, для верности растаптывая все, до чего мог дотянуться.

Тут Бартелеми негромко охнул и сполз спиной по стеночке, потеряв сознание. Пруденс фыркнула.

— Ваша светлость, — заговорила она довольно спокойно, — мы могилку-то где копать будем? Полагаю, вы намерены предать земле вашего гувернера до того, как сестры вернутся от герцога.

— Выходите за меня! — выпалил он, совершенно искренне и бездумно. Вот она, женщина, готовая разделить с ним все тяготы бытия, не дрогнув и не растерявшись.

Пруденс посмотрела на него с жалостью.

— Вы, мой дорогой граф, всегда так нервно реагируете на потрясения? Как это с таким-то безрассудством вы все еще не женаты на какой-нибудь пронырливой дамочке?

— Я до смерти боюсь пронырливых дамочек, — признался он. — Больше них только пауков да вот теперь болотных кувшинок. И дернул меня черт притащить сюда алхимика!