Книга Тетушка против, страница 78 – Тата Алатова

— Глупости, — устало и безжизненно возразила Пруденс, — я не из тех особ, кому становится дурно от мелких неурядиц.

Тем не менее, она все еще опиралась спиной о двери, будто боясь остаться без опоры.

— Между нами говоря, этот Шарль Огюстен Воклюз — редкостный тупица, — попытался утешить ее Рауль, не зная, что и сказать. — Его сослали в нашу провинцию за то, что однажды он выдал предписание монахине, обвинив ее в легкомысленности. Если хотите, мы мигом с ним расправимся, у меня еще остались связи при дворе. В любом случае, вы вольны оставаться здесь, сколько вам угодно.

Это было довольно неуклюжее предложение защиты, но ничего больше, кроме своего замка и своей дружбы, он не мог дать Пруденс прямо сейчас. Просто потому, что больше ничего у него и не было.

Однако этого оказалось достаточно. Она встрепенулась и окинула его пронизывающим, оценивающим взглядом, от которого стало щекотно в животе. Будь Рауль аукционным лотом на ярмарке женихов, и то его вряд ли рассматривали бы с таким пристрастным вниманием.

— Кажется, — медленно проговорила эта непостижимая женщина, стойко принимающая самые болезненные удары, — судьба и правда к вам благосклонна, раз привела меня в этот захудалый замок. Давайте подумаем, как можно сделать из вас хоть мало-мальски достойного человека!

Рассмеявшись от облегчения, Рауль покачал головой. И пусть Пруденс пока отказывалась видеть в нем любовника, предпочитая роль сиделки и экономки, весьма утомительную на его взгляд, по крайней мере она больше не стремилась покинуть его любой ценой.

Нищим не приходиться выбирать, какое подаяние принимать. Воспряв духом — Пруденс оставалась, спасибо вздорной девице и тупице королевскому интенданту, — он просто сказал:

— Давайте-ка сначала позавтракаем, милая Пруденс. А уж там видно будет.

Мюзетта, все еще напуганная вчерашним долгим сном и возможным наказанием за него, где-то раздобыла тыкву и затемно поставила ее запекаться. На кухне пахло пряными травами и теплым хлебом, оливки нового урожая мариновались в кадке с розмарином и фенхелем, а в котелке весело подпрыгивали-кипятились перепелиные яйца.

— Пруденс? — удивилась старуха. — Разве ты не уехала в город?

— Я передумала, — сухо ответила она, берясь за тарелки.

— Передумала, — проворчала Мюзетта, — а Жану запрягать, распрягать, как будто сил у него, как у молоденького.

Ничего не ответив, Маргарет толкнула дверь бедром, чтобы отнести посуду в столовую.

Рана, которую нанесла Пеппа, сильно кровоточила. Маргарет чувствовала себя так, будто ей выстрелили в грудь из ружья. Она бездумно накрывала на стол, двигаясь как заведенная механическая кукла. Рауль пытался забрать поднос, заверяя, что отныне она гостья в этом доме, за что получил настоящую гневную тираду. Маргарет злилась на него из-за чрезмерной обходительности, находя в своем положении прислуги некую горделивую независимость. А больше всего она не могла простить Раулю того, что он стал свидетелем утренней безобразной сцены и теперь явно испытывал сочувствие к тетке, оставшейся не у дел.

К завтраку вышел и Бартелеми Леру, заспанный и помятый. Он часто моргал, похожий на взъерошенного совенка.

— Да оставьте вы уже, — упрямо велел Рауль, забирая у Маргарет охлажденный глиняный кувшин с лимонадом. — Давайте позавтракаем без беготни.