Книга Тетушка против, страница 93 – Тата Алатова

— О слугах я позабочусь, — твердо пообещала ему Маргарет, тронутая этой безыскусной искренностью.

Рауль бросил на нее долгий и чуть затуманенный взгляд, а потом вдруг спросил:

— А ведь вы, моя Пруденс, наверное, безжалостны к кавалерам, которые позволяют себе разные вольности?

Она так и застыла, как одна из каменных статуй в склепе.

— Совершенно безжалостна, — с запинкой подтвердила Маргарет, — ко всем кавалерам… и вольностям тоже.

Боже! Что он несет!

Единственной вольностью, которую она ощутила на себе, было похлопывание по плечу от веселого зеленщика.

— Плевать, — решительно заявил Рауль, порывисто вскакивая. — Оно того стоит.

И он стремительно двинулся прямо на нее, Маргарет с невольной проворностью шагнула за секретер. Рауль, растяпа Рауль, зацепился длинным рукавом кафтана за все еще распахнутый ящик. Ругнувшись, он дернул рукой, пытаясь освободиться как можно быстрее, чтобы гарантированно получить свою долю жестокости, оцарапался пальцами о растрескавшуюся древесину, выдрал клок дорогущего узорчатого жаккарда (Маргарет еще успела огорчиться этой потере и утешиться, что она, возможно, сможет починить ценную ткань) и приблизился все-таки вплотную.

С неведомым ранее восторгом она наблюдала за тем, как его ладонь взлетает вверх, к ее лицу, как алая капля падает вниз, а потом вдруг все вокруг запестрело, ожило, и по стенам побежали неровные буквы.

Вот как бывает: только Рауль печалился о том, что его предки оказались мерзавцами, а потом желание немедленно поцеловать женщину стало нестерпимым, толкнуло в спину, заставило забыть обо всем на свете.

Утренняя Пруденс была чуть мягче вечерней, озабоченность еще не коснулась ее лица, и дневные хлопоты не успели растрепать ее прическу. Она казалась трогательнее, нежнее, и от этого безрассудно кружило голову, как от хорошего шампанского.

Внутренним чутьем, отточенным на многих, самых разных прелестницах, Рауль ощутил, что именно сейчас она не оттолкнет его, позволит сорвать первый и торопливый поцелуй, а потом уж… Потом уж помоги ему господь.

Налетев на какую-то дурацкую преграду и даже толком не заметив ее, он уже почти коснулся лица Пруденс ладонью, уже близко взглянул в ее растревоженные, потемневшие глаза, успел с восторгом заметить, как разом пересохли ее губы, как сбилось ее дыхание, а потом что-то изменилось — с румяного, круглощекого лица разом слетела неуверенность, уступив место будничной рассудительности.

— Как по мне, ваша светлость, то нелишне будет все комнаты вашей кровью заляпать, — саркастично произнесла Пруденс. — Вы поглядите только, как это преображает замок.

— Что? — нахмурился Рауль, совершенно не понимая, о чем она говорит. Ей потребовалось взять его руку и поднять повыше, демонстрируя длинную царапину на тыльной стороне ладони. Ну надо же! Когда он вообще успел пораниться?

— Посмотрите на стены, — посоветовала Пруденс, доставая из кармана белоснежный платок и перетягивая смешную царапину с такой аккуратностью, будто это была настоящая рана.

Рауль оглянулся и остолбенел.

Поначалу Люка писал ровно, это был с детства знакомый мелкий почерк, однако чем ниже спускались строки, тем беспорядочнее становились буквы.

«Кристин — ключ, — это были явно рассеянные размышления, которым человек предавался бессонными ночами. — Почему Кристин? Какая связь с раствором?»