Книга Нас с тобой трое, страница 47 – Тата Алатова

— Безумной Лизы?

— Ты с ней довольно близко знаком.

— Что? — тупо переспросил Тимур, пытаясь осмыслить происходящее.

Нинель достала из ящика и кинула на стол пачку фотографий.

Снимки были сделаны недавно, в парке, где Тимур и Лиза целовались.

— Понятно, — сказал он, аккуратно собирая фотографии, — я иду в полицию.

— Сходи, дорогой, — согласилась Нинель легко, — а я отправлю твоей матери еще пару электронных писем.

— Для чего вам это нужно?

— Шантаж?

— Вы фотографировали отца с Лизой и шантажировали его этими снимками?

— С Лизой и всеми другими. Твой отец был неисправимым кобелем. Знал, что все плохо для него закончится, а все равно не мог остановиться.

— А чем это заканчивалось для него?

Нинель снова потянулась и достала из шкафа кипу глянцевых журналов.

— Откровенные фото для журналов. Рекламные фотографии. Даже через объектив он оставался очень харизматичным. Камера любит вас с ним, ваши фотографии всегда отлично продаются.

Тимур быстро скосил глаза на яркие изображения и расхохотался.

Он смеялся громко, долго, почти до слез.

— О, господи, — простонал, — мой отец! Мой пафосный, высокомерный, невыносимый отец… эротические фотки! О, господи. Спасибо вам, Нинель. Мне кажется, у меня не осталось обид к такому человеку. Как рукой сняло. Спасибо. Удачи вам, и всё такое. Был рад вас увидеть снова. Всех вам благ.

Нинель оторопело смотрела на него.

— Моя мать, — сказал Тимур с удовольствием, — человек малоэмоциональный. Она даже на «Титанике» не плачет. Что, вы думаете, она сделает, если вы пришлете ей фотографии Лизы с отцом, а потом и со мной тоже? Упадет в обморок? Проклянет меня? Лишит наследства? Или вы думаете, что я… — он снова засмеялся, и понадобилось немало времени прежде, чем удалось погасить этот смех, — что я тоже буду сниматься в эротике? В рекламе шампуня? Увы, я не создан для подобного. И до тех пор, пока вы держитесь подальше от моей семьи, я не буду обращаться в полицию. Не пишите и не звоните больше моей матери. Уважайте её горе.

— Я послала эти фотографии в утешение, — только и сказала Нинель, — мне хотелось, чтобы у неё было больше его изображений. Но, Тимур, я никогда не звонила ей.

Но он её уже не слушал.

От Нинель Тимур вышел в отличном настроении.

В автобусе он долго разглядывал фотографии, которые забрал в студии.

На снимках Лиза выглядела старше и трагичнее. Склонившись над ним с поцелуем, она была похожа на нежную яблоню, укрывающую прячущегося в её тени человека. Действительно ли внутри этой женщине таится безумие?

— Эротические фото? — спросила Лиза. — Ты серьезно?

В её голосе не было ни малейшего удивления.

— Вы знали об этом?

У него был обеденный перерыв, и разговаривать по телефону было не слишком удобно, но Тимур все равно нарушил свое главное правило: никогда в жизни не обсуждать с Лизой отца.

Очень уж ему хотелось рассказать, что её великий и пафосный любовник фотографировался голышом и в охотничьих сапогах.

Лиза помолчала, и он услышал в трубке отдаленное «Здрасти, Елизавета Алексеевна». Должно быть, ей тоже было не слишком удобно обсуждать такие подробности из университета.

— Вы меня избегаете? — быстро спросил Тимур, обернувшись на громко засмеявшихся коллег. — Я вас несколько дней не видел.

— Ну я же просто твоя соседка, — ответила Лиза. — С чего бы нам встречаться чаще?