Книга Госпожа преподаватель и Белый Феникс, страница 157 – Марика Полански

Около трех часов дня я отпустила последнюю группу студентов, и в аудитории воцарилась непривычная оглушающая тишина. Только шорох переворачиваемых страниц, да собственные вздохи нарушали её.

Солнце проникало сквозь высокие, арочные окна. В золотистых пятнах света лениво танцевали пылинки. В воздухе витал тонкий, сухой запах старой бумаги и пыли, смешанный с типографской краской.

Я сидела за столом и оцепенело смотрела на стопку учебников и кипу очередных отчетов, которые множились с устрашающей быстротой. Рядом стояла почти опустевшая чашка чая, от которой всё ещё исходил едва уловимый аромат мяты.

Мои эмоции не должны были влиять на работу, но внутри словно что-то надломилось. Сидя в тишине, я вдруг четко осознала, что так больше не может продолжаться.

Рука сама потянулась к чистому листу бумаги. Слова складывались в привычный, официальный текст: «Заявление. Прошу освободить меня от занимаемой должности по собственному желанию».

Подписав, я перечитала заявление и глубоко вздохнула. Хватит с меня тайн, призраков и шантажа. Мне нужен покой.

Со стиснутыми зубами я направилась в кабинет Фицпатрика. В его приёмной, как всегда, было педантично до зубовного скрежета: ни пылинки, ни лишнего звука. Новенькая секретарша, имя которой я не знала, вскинула на меня удивлённый взгляд.

— Я по делу к господину ректору. — Я стукнула костяшками пальцев по двери и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет.

Сквозь цветные витражи лился солнечный свет на полукруглый синий диван и стеклянный столик. Мелкие синие цветочки сакуры медленно падали на пол и тотчас исчезали, будто их и не было вовсе.

— Прекрасное качество южной синей сакуры. Когда опадают цветы, от них не остается даже пыли.

Я подняла голову и посмотрела наверх. Фицпатрик поставил книгу на одну из полок и направился к лестнице.

— У тебя симпатичная секретарша. Куда делась прежняя?

— Ну-у… Она решила, что ей хочется на пенсии нянчить внуков. — Спустившись, Фицпатрик подошел ко мне вплотную. На его лице, обычно непроницаемом, проступило нечто вроде печальной улыбки. — Как ты?

Я неопредёленно пожала плечами. Делиться с ним своими переживаниями я не собиралась. Уж слишком хорошо помнила предыдущий разговор.

— Пока держусь, — сухо ответила я, не отводя взгляда. — Но не справляюсь.

Он вопросительно приподнял бровь. Сегодня он выглядел бледнее обычного, а под глазами залегли тёмные круги. Пронзительный взгляд скользнул по моему измождённому лицу, затем опустились на папку в моих руках.

— Я пришла не для того, чтобы обсуждать свое состояние, — продолжила я и протянула ему заявление. — Это тебе.

Он взял лист. Между бровями залегла глубокая морщина, когда он читал заявление.

— Что это, Эжена? — спросил он так мягко, что я вздрогнула. Я не привыкла к такой интонации от него. — Ты серьёзно?

— Абсолютно. Я больше не могу. Это… слишком.

Фицпатрик отошёл к столу и положил заявление поверх папок.

— Полагаешь, что я сейчас же воспользуюсь тем, что произошло? — Он говорил негромко, но меня изумила его интонация. Словно… словно он извинялся. Хотя и не выглядел, как человек ищущий прощения. — Считаешь, что после всего, что я вам наговорил, начну преследовать тебя в коридорах Академии?

Я молчала, ожидая подвоха.

— Возможно, я был слишком груб. И да, я злился. Ревновал тебя к Вэлиану. Ты так легкомысленно бросилась в объятия человека, которого совершенно не знаешь. Но я никогда не собирался тебя увольнять. Просто хотел, чтобы ты поняла, насколько шатким стало твое положение. — Он выдержал паузу, и его взгляд стал серьезным. — Эжена, я не приму этого заявления. Хочешь, возьми отпуск на несколько дней. Отдохни. Приведи мысли в порядок. Но ты нужна здесь, в Академии. Студенты восторге от тебя. И… — Фицпатрик запнулся, на его лице промелькнула тень неловкости. — И ты нужна мне.