Книга Госпожа преподаватель и Белый Феникс, страница 168 – Марика Полански

Я стиснула зубы. Это был удар под дых, уничижительный намек на смерть Вэлиана, к которому он был, несомненно, причастен.

— Не ваше дело, господин ван Вилсон, — ответила я, стараясь говорить спокойно.

Однако в груди закипал гнев, отдаваясь острыми уколами магии в кончиках пальцев. Желания жахнуть магией по подонку казалось нестерпимым, но мне пришлось взять себя в руки. С одной стороны, мир станет на одного мерзавца меньше. Но с другой — смертным приговором Вэлиана не воскресишь.

— О, но это моё дело, Эжена! — Он наклонился так, что его дыхание опалило моё ухо. В его голосе прозвучало нечто, от чего кровь стыла в жилах. — Ведь я уже сказал тебе, что не позволю просто так уйти. Ты — моя! И рано или поздно ты вернёшься. Я позабочусь об этом. Что бы ни произошло, кто бы ни мешал. Не думай, что смерть кого-то или что-то меня остановит. Я всегда получаю то, что хочу. И ты, дорогая Эжена, — моё самое главное приобретение.

Он выпрямился. Его улыбка стала еще шире, демонстративной, почти издевательской. Я остолбенела от его чувства полной безнаказанности. Говорить подобные вещи в присутствии другого мог только тот, кто прекрасно осознавал, что все выходки сойдут ему с рук.

Абрахам перевел взгляд на Фицпатрика, который стоял рядом, сжав челюсти и пытаясь сохранять невозмутимость. Он смотрел на него с презрением, с каким сытый богач смотрит на бездомного нищего.

— Полагаю, господин Мак-Вигель, вы понимаете, что значит быть владельцем ценной вещи, — произнес он, кивком указывая на меня. — Иногда её приходится держать очень крепко, чтобы она не ускользнула.

Фицпатрик заметно побледнел. И без того тонкие губы сжались в тонкую полоску, а ноздри раздулись от едва сдерживаемого гнева. Его маска безупречности и решительности была разбита.

— Не следует говорить даме подобные вещи, — вежливо произнес Мак-Вигель, однако в голосе зазвенели стальные нотки. — Тем более, подобным тоном.

Ван Вилсон изобразил удивление. Хотя я была готова побиться об заклад, что его позабавил внезапно вспыхнувший гнев Фицпатрика. Я уже прикидывала, чем можно разнять дерущихся и сколько придется вытряхивать из благотворительной казны для залога, если ректора всё же придется вытаскивать из тюрьмы.

— Я и не думал никого оскорблять, — сказал Абрахам таким тоном, словно пытался понять, где допустил ошибку. — Просто…

— Просто отойдите, господин ван Вилсон, — медленно проговорил Фицпатрик. — Иначе, клянусь Богами, я прикажу вытолкать вас взашей, как какого-нибудь проходимца.

Абрахам рассмеялся, словно его позабавила сама мысль быть вытолканным из Академии. Я же смотрела на ректора квадратными глазами. Фицпатрик удивил, так удивил. В очередной раз.

— Мне нравится ваш настрой, Мак-Вигель. Честный, благородный… У вас, должно быть, отбоя нет от поклонниц. Однако должен вас предупредить… — Ван Вилсон заговорщицки подался вперед и зло прошипел: — Не стойте на моем пути. Иначе последуете за О'Рэйнером.

Круто развернувшись на пятках, Абрахам направился к небольшой группке смеющихся господ.

Фицпиатрик смотрел то на удаляющуюся спину ван Вилсона, то на меня, и в его глазах читалось нечто, похожее на явную ярость. Ему явно не нравилось то, что он услышал.

— И как тебя угораздило вляпаться в отношения с этим… — он рассерженно замолчал, пытаясь подобрать нужное слово.