Книга Сдалась орку по собственному желанию, страница 6 – Мария Авенская

Рагхар внимательно взглянул на меня и я поняла, что он смотрит на мои уши.

— Куда? — прошептала я, вцепившись в его руку, когда он двинулся с места после вытащенной стрелы.

Он не ответил.

Ночь сгустилась до состояния молочного киселя: густо, сыро, ни зги не видно. Мы шли вслед за Рагхаром.

Орк шел вперёд, через стерню, через край деревни, туда, где поле встречалось с перелеском.

Под ногами хрустели ветки и сухие стебли, трава хлестала по ногам, в лицо лезли комары и ночные запахи — горелая щепа, влага, грибная сырость и… страх.

Да. Именно он. Потому что Рагхар чувствовал что-то и знал куда двигаться, а я нет.

Вдруг где-то справа — треск, визг, матерное "Ой, мать!"

Рагхар рванул туда. Я — следом, уже не думая, что ночь, темнота, орки, магия и я в одной юбке.

И вот он — стрелок.

Серьёзно?

— Федька?! — выпалила я, когда увидела, как тощее недоразумение в мешковатых штанах извивается в руках орка.

— Я тренировался! — заорал Федька, дрыгая ногами. — Это просто стрела! Учебная! Я в воздух стрелял!

— В мой щит почти попал, — спокойно уточнил Рагхар, поднимая его над землёй как курицу. — Промазал?

— Ну… ветер! Ветер с поля… Орки виноваты!

— Ветер тебя подговорил?

— Нет! Сборщик!

Мы замерли.

— Что?

— Меня подговорил сборщик податей! — заорал Федька. — Он сказал, если я их напугаю, они уйдут! А ему меньше князю платить! Я ни при чем!

— То есть ты не просто идиот, так еще и предатель, — подытожила я.

— Я... для деревни старался!

— Ты дурак, — буркнул Рагхар. — И что с тобой делать? Даже на суп не подойдешь...

На шум уже выбежали деревенские — кто в ночных рубашках, кто с фонарями, кто с вилами. Баба Глаша — с метлой. Её лицо было, как у пожилой богини мести, но с характером ещё годным для трёх разборок подряд.

— Что тут опять творится?! — заорала она. — Кого опять схватили?! И кто, мать его за ногу, орёт так, будто ему ухо отгрызли?!

— Федька, — устало пояснила я. — Стрелял в щит, не попал. Орки — не оценили.

— Федька, твою ж налево! — взревела она. — Мало тебе было, что ты три раза на пасеку нагадил?!

— Это не я был, это козёл!

— Так ты же и был тот козёл! — вмешался кто-то из толпы.

— Я… хотел, как лучше, — выдавил Федька.

— Как всегда, — прошипела баба Глаша. — Глава! Глава, выйди, твою ж душу!

Через пару минут из-за забора вылез сонный, перекошенный староста, с фонарём и лицом, как будто его выдернули из бани и сунули в чан с уксусом.

— Что ещё?! Что опять?!

— Твой сборщик, между прочим, народ подговаривает стрелять в гостей, — сообщила я.

— Я не знал, — прохрипел староста. — Он сам по себе.

— Как и половина твоих решений, — рявкнула баба Глаша. — А ну пошли в избу! Будем говорить!

Народ начал расходиться, бурча и переговариваясь.

А я осталась стоять. Всё казалось... не так. Воздух дрожал. Внутри — тревога. Как будто не всё закончилось.

Я попрощалась с Рагхаром — он утянул Федьку к себе на оркский “воспитательный разговор”, обещая не пускать на суп. Пока. И вернулась домой.

***

Всю ночь мне снился сон.

Я стою посреди луга, в платье, которого никогда не носила. Воздух пахнет цветами. И кто-то зовёт меня — по имени, которого я не знаю… но которое моё.

— Элирэнна…

Голос — глубокий. Мужской. Он шепчет издалека. И я иду. Туда, к холму, за которым свет. Но… вдруг всё темнеет.

И я просыпаюсь — в холодном поту.