Книга Хозяйка заброшенного поместья, страница 49 – Наталья Шнейдер

Впрочем, был у моего папы и другой рецепт — воск, натуральная олифа и скипидар. Раз есть восковые свечи, есть и воск. Олифа — это вываренное особым образом льняное масло, тоже не должна быть редкостью в этом мире. На худой конец, можно и просто льняное масло взять, на кухне вон стоит. А бутыль со скипидаром я своими глазами в сарае видела. Удивительно, что Марья его еще на мази от радикулита не перевела.

Олифа тоже нашлась в сарае. Взяв все необходимое, я зашла на кухню — сварить пропитку — и остолбенела в дверях, глядя на грязные следы на полу. Незнакомая девушка в грязных лаптях развернулась ко мне от таза с посудой, поклонилась.

Это, значит, та самая работница и есть. Как бы мне ее теперь не пристукнуть сгоряча.

Вот уж не думала, что проснется во мне это «ходют тут по мытому!» Взяв себя в руки, я спросила как можно мягче:

— Вы — Дуня? Евдокия?

Ее глаза вдруг стремительно наполнились слезами.

— Грех вам, барыня, над простой девушкой издеваться.

Нет, это не детский сад, это филиал дурдома на выезде.

— То есть? Как я над вами издеваюсь?

Она не ответила, только смотрела часто моргая.

— Марья! — крикнула я, отчаявшись что-то понять.

Та явилась тут же.

— Дуня! Уже за посуду взялась? Молодец, расторопная!

— Марья, познакомь нас, пожалуйста.

— Да ладно те… Вам, — поправилась она. — Не шутите так, барыня. Это я посмеюсь, что вы со мной как с госпожой разговариваете, а кто и расстроится.

До меня наконец дошло.

— Дуня, так ты обиделась, потому что я на «вы» обратилась?

— Да что вы, барыня. — Она затеребила фартук. — Кто я такая, чтобы на вас обижаться?

— Хорошо. — Кажется, дальше извиняться не стоит, девушка решит, что я продолжаю издеваться. — Тогда сойдемся на том, что я не хотела тебя обидеть, а ты не обиделась. И, раз уж Марья тебе не объяснила, давай я сразу расскажу несколько правил, их надо соблюдать.

— Как скажете, барыня.

«Не называй меня барыней!» — хотелось мне попросить, но что-то подсказывало: не поможет.

— Первое. — Я указала на грязные следы на кухне. — Чтобы вот этого не было…

— Так я сейчас подотру! — перебила меня Дуня. Метнулась в сторону двери в прачечную. С лаптя посыпалась пыль.

— Стоять! — рявкнула я.

Подпрыгнули не только Дуня с Марьей, но, кажется, и посуда.

Я-то думала, что Виктор хотел меня задеть, когда говорил, будто на моей кухне только нищих и кормить, а на самом деле здесь действительно о гигиене понятия не имели! Марья каким-то чудом сама руки и кухню держала в чистоте, наверное барыня выдрессировала. Однако не видела ничего плохого в том, что посуду моет девушка в юбке, покрытой по подолу пылью и соломой из куриной подстилки, и в грязных лаптях. А я еще тифу удивлялась!

— Первое. На кухню — только в чистом, как в операц… В смысле, грязную обувь снять, грязную одежду переодеть. Если хлев чистила или там когда снег растает и распутица начнется, уличную обувь меняешь на домашнюю, как только порог дома переступаешь.

— Так где это видано, барыня… — встряла Марья, и мои без того невеликие запасы терпения закончились.

— Я. Так. Велю.

Ну в самом деле, не объяснять же им про микробов! То есть объяснить-то можно, но опять скажут, что какая-то барская блажь. Все же испокон веков в одной одежде что в избе, что хлев чистить, что спать на лавке, и ничего… И грязи с улицы не натаскаешь: что на улице земля, что в избе на полу земля.