Книга «Линкольн» для адвоката, страница 105 – Майкл Коннелли

Он медленно кивнул и ухмыльнулся:

– Конечно, Мик. Именно. Мы поняли друг друга.

Я отпустил его руку и направился в дальний конец коридора, где Собел, похоже, все-таки не просто разговаривала по телефону, а дожидалась меня. Я шагал, ничего не видя; мысли об угрозе в адрес моей дочери застилали мне обзор. Но, приблизившись к Собел, я отогнал их. Когда я подошел, она как раз закончила свой телефонный разговор.

– Детектив Собел! – приветствовал я.

– Мистер Холлер, – отозвалась она.

– Могу я спросить, зачем вы здесь? Собираетесь меня арестовать?

– Я тут потому, что вы меня пригласили, помните?

– Э… нет, не помню.

Она недоверчиво прищурилась.

– Вы сказали, мне будет полезно посмотреть на ваш процесс.

Я вдруг сообразил, что она имеет в виду тот неловкий и непростой разговор у меня дома, в кабинете, во время обыска, вечером в понедельник.

– Ох, верно, а я и забыл. Что ж, рад, что вы воспользовались моим предложением. Я и вашего партнера видел, чуть раньше. Куда он подевался?

– О, он здесь, неподалеку.

Я постарался прочесть между строк и сообразить, что скрывается за этими словами. Она так не ответила на вопрос о моем аресте.

– Ну и что вы об этом думаете? – Я повел рукой назад, в сторону двери в зал суда.

– Очень интересно. Жаль, что нельзя было превратиться в муху и посидеть на стене в кабинете судьи.

– Что ж, оставайтесь, не уходите. Дело еще не закончено.

– Наверное, останусь.

Завибрировал мой мобильник. Я достал его из-за пояса. Дисплей показывал, что звонок исходит из канцелярии окружного прокурора.

– Мне нужно принять звонок.

– Конечно, пожалуйста, – отозвалась Собел.

Раскрыв телефон, я зашагал в обратную сторону – туда, где Руле мерил шагами пространство холла.

– Алло?

– Микки Холлер? Это Джон Смитсон из ведомства окружного прокурора. Как проходит ваш день?

– Бывали дни и получше.

– Но, уверяю вас, все изменится, когда вы услышите, что я хочу вам предложить.

– Я весь внимание.

Сверх обещанных тридцати минут судья не выходила из своего кабинета еще пятнадцать. Все ждали: мы с Руле – за столом защиты, его мать и Доббс – позади нас в первом ряду. За столом обвинения Минтон уже не солировал. Рядом с ним сидел Джон Смитсон. Я подумал, что это, вероятно, вообще первый случай в этом году, когда он самолично появился в зале суда.

Минтон выглядел подавленным и разбитым. Его, сидящего возле Смитсона, можно было принять за подсудимого рядом со своим адвокатом. Выражением лица он уж точно напоминал обвиняемого.

Полицейского детектива Буккера в зале не было, и я задавался вопросом, на службе он или еще где; а может, просто никто не озаботился позвонить ему и сообщить плохие новости.

Я оглянулся на большие часы на задней стене, одновременно пробежав взглядом по галерке. Экран для минтоновской презентации с привлечением новейших технологий унесли, что тоже было весьма демонстративно. Я увидел Собел в заднем ряду, но ни ее партнер, ни Керлен так и не появились. Простые зрители тоже отсутствовали, кроме Доббса и Виндзор, но они не в счет. Пустовал и ряд, зарезервированный для прессы. Средства массовой информации так и остались в неведении. Вместо «Лос-Анджелес таймс» я предпочел вести дела со Смитсоном.

Судебный пристав Михан потребовал от присутствующих внимания, и судья Фулбрайт торжественно прошествовала на свое место. Над нашими столами разнесся аромат сирени. Можно было догадаться, что перед этим она выкурила там, у себя, сигарету или две и щедро полилась духами для маскировки.

– Как я поняла из слов своего секретаря, в деле «Народ штата против Льюиса Росса Руле» достигнут определенный прогресс.

Минтон встал:

– Да, ваша честь.

Он замолчал, словно не мог заставить себя говорить дальше.

– Ну так что, мистер Минтон? Вы собираетесь переслать мне новости телепатически?

– Нет, ваша честь.

Минтон опустил глаза на сидящего Смитсона и получил от него отмашку.

– Штат заявляет ходатайство о прекращении дела против Льюиса Росса Руле, отказавшись от всех обвинений.

Фулбрайт кивнула, точно ожидала подобного поворота. Я услышал, как кто-то позади меня резко втянул воздух, и догадался, что это Мэри Виндзор. Она знала, что должно было произойти, однако сдерживала чувства, пока самолично не услышала желанную весть в зале суда.

– Имеется в виду отклонить иск с преюдицией или без? – спросила судья.

– Отклонить с преюдицией. [44]

– Вы уверены, мистер Минтон? Ведь это означает: без всяких повторных претензий со стороны штата.

– Да, ваша честь, я знаю, – произнес Минтон с оттенком раздражения, досадуя, что судье пожелалось толковать ему закон.

Фулбрайт записала что-то, затем опять посмотрела на Минтона.

– Уверена, для занесения в протокол штату требуется представить какое-то объяснение такому ходатайству. Мы долго отбирали присяжных и более двух дней слушали показания свидетелей. Почему штат решил пойти на подобный шаг на данном этапе, мистер Минтон?

С места поднялся Смитсон, высокий и худой, с бледным лицом. Он являл собой типичный образчик прокурора. Никто не хочет видеть окружным прокурором человека тучного, а именно этот пост Джон Смитсон надеялся в один прекрасный день занять. На нем был серый костюм, а также его, так сказать, фирменный логотип: красно-коричневого цвета галстук-бабочка в комплекте с таким же носовым платком, выглядывающим из нагрудного кармана. Среди юристов шла молва, будто консультант по политическим вопросам посоветовал ему начать выстраивать себе узнаваемый медиаимидж – с тем чтобы, когда настанет предвыборная гонка, избиратели чувствовали, что уже знают его. Нынешняя ситуация была единственной, когда он не хотел, чтобы СМИ донесли его образ до избирателей.

– Позвольте мне, ваша честь, – сказал он.

– Отметьте в протоколе появление помощника окружного прокурора Джона Смитсона, главы ван-нуйсского отделения. Добро пожаловать, Джон.

– Судья Фулбрайт, я пришел к выводу, что в интересах правосудия обвинения против мистера Рулета должны быть сняты.

Фамилию Руле он произнес неправильно.

– Это все объяснения, которые вы можете представить, Джон? – осведомилась судья.

Смитсон взял паузу для обдумывания, прежде чем ответить. Поскольку в зале не присутствовали репортеры, протокол заседания опубликуют и его слова позднее станут достоянием гласности.